Нельзя поскупиться на добрые слова о батальонах аэродромного обслуживания! Новые аэродромы они готовили так быстро, что могло показаться — отступающий противник оставляет их в полном порядке. Между тем все постройки немцы взрывали или минировали, на взлетно-посадочных полосах оставляли крестообразные рвы. Понимали: в грязь и холод не так просто расчистить и подготовить новые площадки.
При освобождении Ставрополя большую помощь нашим войскам оказали партизаны. Они освободили от врага около 70 населенных пунктов, прилегающих к краевому центру. В городе действовали диверсионные группы. Когда 347-я стрелковая дивизия 44-й армии завязала бои на окраине Ставрополя, партизаны взорвали в центре города большой склад боеприпасов и вступили в вооруженную борьбу с гитлеровцами. К ним присоединились сотни рабочих предприятий.
О ставропольских партизанах мы слышали и раньше. Наши самолеты частенько бомбили вражеские объекты по их сигналам с земли. В 8-м отдельном полку гражданской авиации летчик П. Савельев как-то рассказал мне, что за 20 вылетов в район Ставрополя его Ан-9 перевез больше 150 партизанских организаторов. Это были люди разного возраста, в основном местные жители. Штаб партизанского движения на Ставропольщине возглавлял М. А. Суслов. Вспоминая августовский день, когда мы покидали Ставрополь, я и поныне восторгаюсь исключительным патриотизмом советских людей и изумительной способностью партии организовать непримиримую борьбу с оккупантами.
24 января Ставка Верховного Главнокомандования вывела Северную группу войск из состава Закавказского фронта и преобразовала ее в самостоятельный Северо-Кавказский фронт. Командующим был назначен генерал-лейтенант И. И. Масленников (с 30 января — генерал-полковник).
Новый фронт получил задачу основными силами нанести удар на Краснодар, выйти на побережье Азовского моря и вместе с Черноморской группой Закавказского фронта окружить и уничтожить северокавказскую группировку противника. Он также должен был помочь Южному фронту отрезать пути отхода врагу через Ростов, и овладев Батайском и Азовом.
4-я воздушная армия, пользуясь улучшением погоды, усилила боевые действия. Особенно много боевых вылетов совершали летчики 230-й штурмовой авиадивизии подполковника С. Г. Гетьмана.
Широко известным стал успех лейтенанта С. И. Смирнова и младшего лейтенанта В. С. Слепова. 26 января они штурмовали станцию Малороссийская. В это время там находилось четыре эшелона с боеприпасами и горючим. Пожар, сопровождаемый взрывами, уничтожил не только железнодорожные составы, станционные сооружения также были разрушены. Мобилизовав местное население, фашисты стали строить железнодорожное полотно, но закончили эту работу только 30 января. В тот же день станция была занята нашими войсками.
За боевые подвиги в ходе январских операций 8-й истребительный (командир подполковник Я. А. Курбатов), 131-й истребительный (командир майор В. И. Давидков), 588-й ночной легкобомбардировочный (командир майор Е. Д. Бершанская) и 590-й штурмовой (командир подполковник А. Д. Соколов) авиационные полки были преобразованы соответственно в 42, 40, 46 и 43-й гвардейские авиаполки. Это было для всех праздником.
В первых числах февраля Северо-Кавказский фронт в районах Ейска и Новобатайска вышел к Азовскому морю, проделав за месяц наступления шестисоткилометровый путь. 44-я армия и конно-механизированная группа убыли в состав Южного фронта для действий на ростовском направлении.[3]
Вместе с Черноморской группой Закавказского фронта наши войска, повернув на запад, завязали бои за Краснодар. Еще 28 января был освобожден город и железнодорожный узел Кропоткин. Вскоре пал крупный опорный пункт обороны противника Усть — Лабинская.
4-я и 5-я воздушные армии оказались в одном районе боев. На подступах к Краснодару они действовали с большим напряжением.
После жестоких боев наши войска 12 февраля освободили краевой центр. В тот же день севернее его был взят железнодорожный узел Тимошевская.
Если очертить на карте низовья Кубани, то есть провести линию от Ачуева на берегу Азовского моря, через Славянскую и Абинскую и закончить ее чуть южнее Новороссийска, — это и будет та территория, которая оставалась в руках гитлеровцев.
С начала января продвижение наших войск ускорилось. В этих условиях стало намного труднее оказывать медицинскую помощь раненым летчикам, совершившим посадку вне своих аэродромов. Розыском их занимались старшие врачи авиаполков при непосредственном участии медицинского состава ПМА. Для этой цели использовались прежде всего средства связи, имевшиеся в авиаполках и авиадивизиях (телефон, радио, телеграф). Постоянное наблюдение за воздухом вели дежурные медики и военнослужащие постов ВНОС. Кроме того, мы получали сведения от летных экипажей, возвращавшихся с боевых заданий.
Хуже обстояло дело с розыском и эвакуацией раненых летчиков, приземлявшихся вблизи переднего края. Чаще всего они попадали в общевойсковые эвакогоспитали, и мы теряли их из поля зрения. В феврале такие «потери» составляли свыше 20 процентов общего количества раненых летчиков.
Понадобилось бы много места, чтобы перечислить все аэродромы, на которых я побывал в период, когда наши войска преследовали противника. В те дни одной из важнейших задач медицинской службы авиации было повседневное изучение количества и причин потерь среди раненых из числа летного состава. Это требовалось для того, чтобы правильно определить объем медицинской помощи на этапах эвакуации, сделать точный расчет сил и средств, необходимых для ее оказания.
С начала войны данные показывали, что в авиации ранения в голову у летного состава наблюдаются в два-два с половиной раза, а в позвоночник в три-три с половиной раза чаще, чем в сухопутных войсках. Чаще поражаются и нижние конечности. Пулевые ранения преобладали у штурманов, осколочные — у стрелков-радистов. Последние превалировали над первыми. Это отмечалось и в наземных войсках. Примерно восемь процентов боевых санитарных потерь составляли ожоги от загорания самолета в воздухе. На каждые 100 летчиков, раненных и пострадавших при авариях, приходилось примерно 20–23 ранения с повреждением костей. Остальные имели ранения мягких тканей.
Тщательный анализ этих данных был необходим не только для определения обязательного объема хирургической помощи в лазаретах БАО и АХЛ. Он требовался и для проведения мероприятий по улучшению рабочих мест, и для принятия мер по уменьшению боевых потерь среди летного состава. Медицинская служба вносила предложения по распределению бронезащиты кабин и оборудованию рабочих мест пилотов, некоторые из них были приняты конструкторами самолетов.
