И наконец, "право критиковать и контролировать работу органов власти и управления всех уровней, право на участие в обсуждении и принятии решений, в том числе и общегосударственного значения". Великолепные слова. Но как можно осуществить хоть одно из этих прав без свободы слова, печати, собраний, митингов, демонстраций и... забастовок?
Как критиковать? Так, как делаем сегодня? Писать верноподданические заявления в вышестоящие инстанции? А они, как и сейчас, не будут на них отвечать или отделаются отписками? А как контролировать работу любого учреждения, если старший начальник или так называемый народный, то есть тот же чиновничий, контроль не организует соответствующую проверку?
Что же касается права на участие в обсуждении и принятии решений, в том числе и общегосударственного значения, то этого, наверное, не понимают и авторы статьи. Скорее всего, это включено в качестве комического элемента. Хотели, чтоб выглядело позабористее. Вот, мол, как у нас: "вздумал дядя Миша, чтоб наивысший орган, например, Политбюро, принял решение общегосударственного значения, одел выходной пиджак и пошел. А там его уже ждут, встречают, берут под ручки и ведут... в сумасшедший дом, разумеется, и говорят: "Вот хорошо, Михайло Семеныч, что пришли.. Мы с вами поговорим, посоветуемся, обсудим важнейшие общегосударственные вопросы". Это не придуманная картинка. Так именно встречают в Верховном Совете жалобщиков, которые хотят непременно лично попасть на прием к председателю Президиума или хотя бы к заместителю.
Такова самоновейшая "Демократия" имени "Правды".
Попутно один частный вопрос. Советские органы печати нередко используют жупел "вмешательства во внутренние дела". Хотелось бы разобраться в этом вопросе. Сначала юридически.
Если я, добровольно заключив международный договор, принял на себя определенные обязательства и тут же "забыл", что их надо выполнять, имеют ли право другие участники договора напомнить о нем или это будет вмешательством во внутренние дела? Второй вопрос: могут ли международные органы осудить нарушение прав человека в какой-то отдельной стране? Это, пожалуй, даже не вопрос, поскольку такое обсуждение и осуждение уже проводится в отношении Чили, Израиля, ЮАР. Почему же, когда речь заходит о великой державе, на сцене появляется "вмешательство во внутренние дела"?
Но оставим юридическую сторону, обратимся к моральной. Если вы видите через высокий забор, что в доме вашего соседа душат одного из семьи, вы что отвернетесь, чтобы вас не обвинили во вмешательстве в семейные дела, или, может, хотя бы голос подадите, крикните: "Прекратите истязать человека, звери!"
Не знаю, как вы, читатель, а я за такое и даже более решительное вмешательство. Я за то, чтобы вызвать милицию, ворваться во двор и скрутить душителя. Но это так, в семье. А в государстве?
Если мы видим, что правительство какой-то страны, не считаясь с международными законами, ни с нормами человеческой морали, ради утверждения или укрепления своей власти, казнит и истязает ни в чем неповинных людей, неужели мы будем молчать? Думаю, любой гражданин мира не согласится на такое поведение. Он поднимет голос протеста. Нарушители прав человека назовут такой протест "вмешательством во внутренние дела" и обхамят протестующих. Но этого бояться не надо. Нарушители прав человека должны быть схвачены за руку, даже если они правят великой страной. В борьбе за права человека все люди земли и правительства, выражающие волю своих народов, должны решительно "вмешиваться во внутренние дела" тех стран, где эти нарушения совершаются.
8. Вместо послесловия. Слово к западным коммунистам
Как человек, всю жизнь отдавший делу борьбы за идеалы коммунизма, хочу обратиться к тем, кто искренне верит в светлое коммунистическое будущее. Но не о коммунизме я буду говорить. Продлит Господь дни жизни моей, может, поговорим об этом. Сейчас я хочу коснуться только того, что относится к арестам членов групп содействия выполнению Хельсинкских соглашений. Арестовано на сегодняшний день (февраль 1977 г.) четверо - по два от Московской и Украинской групп. И т р о е из них - бывшие члены КПСС: Ю. Орлов, М. Руденко и О. Тихий. М. Руденко был даже крупным партийным руководителем - секретарем парткома Союза писателей Украины. Не состоял в партии один Александр Гинзбург.
Задумайтесь, товарищи, над этим. Далеко не рядовые люди - крупный писатель, академик, учитель не только изгоняются из партии, но и подвергнуты аресту. И за что? Только за слово, за свои убеждения; за то, что высказали неприятную для правительства правду о грубых нарушениях Советским Союзом Хельсинкских соглашений. Власти в СССР говорят, что за убеждения не судят. Но это чистейшее лицемерие. Судят за высказанные убеждения, называя такие высказывания "клеветническими измышлениями, порочащими советский общественный и государственный строй", или "антисоветской пропагандой". Иначе говоря, за взгляды не судят, если они самим тобой умерщвлены в твоей голове, если им не дана жизнь через слово. А за высказанные судят, изгоняют из партии, с работы, из учебных заведений, предают суду, заключают на многие годы в тюрьмы, лагеря, спецпсихбольницы.
Проиллюстрирую сказанное на примерах.
Юрия Орлова исключили из партии в 1956 году и изгнали с работы за то, что он, выступая на партсобрании института в прениях по докладу Хрущева на 20 съезде, потребовал привлечения к ответственности соучастников сталинских преступлений. За что же его наказали, если не за убеждения?
Микола Руденко, разрабатывая философские вопросы, объединенные впоследствии в его труде "Экономические диалоги", попутно обращался несколько раз в ЦК КПУ, указывая на ряд хозяйственных ошибок. Партийный аппарат, не разбираясь в сути вопросов, предложил ему прекратить свои исследования. Поскольку он отказался выполнить это незаконное требование и начал жаловаться, его исключили из партии, исключили из Союза писателей и запретили печатать его произведения, лишив тем самым средств к существованию. Ну а теперь он арестован. Уместно и здесь спросить: за что, если не за убеждения?
Поучительна история и с моим исключением. В КПСС, как и в стране в целом, существует неписанный порядок, при котором ни на одной конференции, съезде, большом собрании, слете, митинге не может выступить никто, кого на это не уполномочило руководство. При этом выступающий должен говорить лишь то, что заранее согласовано с руководителем. Я сумел обойти этот порядок, испросив слова непосредственно у районной партийной конференции, делегатом которой был. Получив же трибуну, высказался против нараставшего в то время (октябрь 1961 г.) культа Хрущева.
