Взрывная волна достигла такого накала, что дошла до Магадана, вышибив стекла в домах. В бухте Нагаева начался пожар, полностью уничтоживший морской торговой порт. Загорелись торфяники. Разбушевавшуюся стихию удалось обуздать только спустя 6 часов. Общий убыток от катастрофы составил 116 млн руб., не считая стоимости пароходов. Комиссия под руководством Серова работала в Магадане с 23 декабря 1947 но 13 января 1948 т. Ее заключение докладывалось лично Сталину. (Богданов Ю. Министр сталинских строек. М.; Вече, 2007. С. 309–310.).
На Чукотке и Колыме находилась сеть лагерей Дальстроя МВД СССР — империя, включавшая в себя предприятия, рудники, шахты и даже порты по разведке, добыче и обработке золота, руды, угля, олова. К 1950 г. здесь трудилось 219 тыс. человек, из которых заключенными являлась лишь половина. В 1946 г. силами Дальстроя было произведено 52,2 тонны чистого золота и 4,7 тонны олова, в 1947 г. эти показатели заметно снизились: 41,2 и 4,1 тонны соответственно.
В частности, в упоминающемся Чаун-Чукотском районе в пос. Певек (Магаданская область, ныне — территория Чукотки) находился одноименный ИТЛ (Чаунчукотлаг) Дальстроя, Заключенные занимались здесь добычей олова, работой на обогатительных фабриках, использовались при строительстве дорог и объектов.
Бывший начальник оперсектора НКВД-МВД в Тюрингии генерал-майор Григорий Бежанов (в момент задержания — министр ГБ Кабардинской АССР) был арестован МГБ 10 декабря 1947 г, с санкции Сталина. Его обвинили в присвоении и незаконном вывозе ил Германии ценностей, а также в «извращении агентурной и следственной работы» (необоснованные аресты, фабрикация дел, избиения задержанных). В январе 1948 г. Бежанов «дал» нужные следствию показания против Серова: якобы тот «присваивал ценности и переправлял их в СССР», а также похитил в Рейхсбанке более 2 миллионов немецких марок. (Петров Н. Первый председатель КГБ Иван Серов. М.: Материк, 2005. С. 83.).
Бежановские показания Абакумов докладывал лично Сталину и после этого получил добро на новые аресты. 30 января 1948 г. были арестованы начальник оперсектора МГБ в Саксонии генерал-майор Клепов и министр ГБ Татарии, экс-начальник оперсектора МВД-МГБ в Берлине генерал-майор Сиднев. Допрашивал их Абакумов собственноручно. В результате «мер физического воздействия» генералы были вынуждены «признаться» в мародерстве и злоупотреблениях, совершавшихся якобы по указаниям Серова. Они также уличали бывшего начальника в неформальной близости с маршалом Жуковым.
Следствие длилось почти 4 года. По иронии судьбы, к моменту суда над генералами инициатор их ареста Абакумов сам уже оказался в тюремной камере. В октябре 1951 г. Клепов и Бежанов будут приговорены к 10 годам ИТЛ, Тужлов — к принудительному лечению в психиатрической больнице: в заключении он тронулся рассудком (по другой версии — удачно симулировал сумасшествие). В июле 1953 г., после смерти Сталина, всех их реабилитируют по инициативе Серова.
Письмо Сталину с жалобами на Абакумова было написано Серовым 31 января 1948 г., как вынужденная мера самозащиты, в связи с массовыми арестами его бывших подчиненных.
Речь о первом письме Серова Сталину от 6 сентября 1946 г. (см. главу 12).
Несмотря на подбадривающий звонок Сталина, кольцо вокруг Серова продолжало сжиматься. В феврале 1948 г. МГБ приступило к арестам людей из его ближнего круга: бывшего адъютанта М. Хренкова, личного секретаря В. Тужлова, сотрудника аппарата уполномоченного в Германии Вихрянова. Соответствующие санкции Абакумов вновь получил от Сталина на основании показаний, выбитых из «серовских» генералов. Возможно, были и другие аресты, но детали их неизвестны.
Для Серова это стало тяжелым ударом: с Хренковым и Тужловым они вместе прошли всю войну. 8 февраля, т. е. спустя 9 дней после предыдущего письма, он опять обращается к верховному арбитру:
«Я извиняюсь, товарищ Сталин, что еще раз вынужден беспокоить Вас, но сейчас сложилась такая обстановка вокруг меня, что решил написать Вам. С тех лор, как я послал Вам, товарищ Сталин, объяснительную записку по поводу лживых показаний Бежанова, Абакумов арестовал до 10 человек из числа сотрудников, работавших со мной, и в том числе двух адъютантов. Сотрудники МГБ и МВД СССР знают об этих арестах, „показаниях“ и открыто говорят, что Абакумов подбирается ко мне…» (Военные архивы России. М.: Пересвет, 1993. Вып. 1. С. 208–213.).
Очевидно, жалобы Серова сыграли свою роль: Сталин не отдал его на заклание Абакумову Тем не менее, Хренков, Тужлов и Вихрянов будут освобождены лишь в октябре 1951 г., почти 4 года оставаясь заложниками большой политической игры.
Речь о т. н. «деле авиаторов», в ходе которого следователи МГБ получили показания против Г. Жукова и самого Серова (см. главу 12).
Оперативная разработка маршала Жукова велась МГБ практически демонстративно. Из рассекреченных сегодня документов известно, что прослушивались и записывались даже его разговоры дома. 5 января 1948 г. чекисты провели негласные обыски на даче и квартирах маршала в Москве и Одессе, зафиксировав все предметы роскоши (картины, гобелены, золотые изделия, меха, посуда, ружья, статуэтки). «Фоторепортаж» был представлен Сталину.
В спецсообщении на его имя от 10 января 1948 г. Абакумов констатировал: «…дача Жукова представляет собой, по существу, антикварный магазин или музей… Дело дошло до того, что в спальне Жукова над кроватью висит огромная картина с изображением двух обнаженных женщин». (Лубянка, Сталин и МГБ СССР. 1946–1953. Сборник документов. М.: Материк, 2007. С. 135–136.).
Тем не менее, несмотря на собранные материалы и выбитые из генералов показания, Сталин так и не дал согласия на арест прославленного полководца.
Специальное главное управление цветных металлов МВД СССР (Главспецмет) отвечало за добычу золота, платины и алмазов силами заключенных. В структуру Главспецмета входило 9 лагерей. Как раз в 1948 г. произошло серьезное падение добычи драгметаллов (в первую очередь — на колымских приисках), что вызвало беспокойство у самого Сталина. 18 мая 1948 г. в своем кабинете он собрал даже целое совещание, где обсуждались причины невыполнения МВД плана и пути выхода из кризиса. Одним из результатов стало активное привлечение Серова к «золотой» проблеме, хотя формально — как зам. министра, он Главспецмет не курировал. В дальнейшем в его записках не раз еще будут упоминаться командировки на «золотой» Север.
