Я знаю теперь, какие качества помогают мне работать в группе. Если задуматься, то я был таким и в детстве: вечно был чем-то занят, не мог усидеть на месте. Особенно в старших классах. Бродил повсюду, где только ни бывал. Папа мой был не в восторге. Мне хотелось поиграть в футбол на поле за домом или побегать, и я возвращался домой весь в грязи. Отец говорил: «Ты воняешь как потный мальчишка!» Повторял это каждый раз. В итоге мне купили по паре штанов на каждый день недели, иначе мама просто не успевала стирать. «Лиам! Вот вечно ты чем-то ужасно-преужасно занят! Никогда не посидишь спокойно! Откуда у тебя столько энергии?» Ужасно-преужасно занят. Сидел на половине уроков, забрызганный грязью. После школы мне доставалось от родителей: «Ты что, с ума сошел, разгуливать в таком виде! Что о нас теперь подумают?!» А я просто развлекался, как умел… Мне сложно было сидеть сложа руки. Выпустить лишний пар помогали бокс и легкая атлетика. Всегда любил спорт, да и сейчас люблю.
Дома меня душили стены. У нас было три комнаты на пятерых: мама, папа, я и мои сестры Рут и Никола. Конечно, мы жили дружно и любили друг друга, но места на всех не хватало, дом буквально ломился от вещей. От этого и возникали разногласия. Родителям приходилось много работать и на всем экономить, а интересы у нас, детей, не всегда совпадали. Наверно, это неизбежно. Слишком много детей на такой маленький дом. Мне хотелось посмотреть по телику любимую программу, а сестрам — что-то свое, и мы ругались по поводу и без повода. Я кричал маме на кухню: «Мам, мне надо посмотреть футбол, а Рут заняла телевизор!» А мама хотела лишь, чтобы в доме царили мир и порядок!
В подростковом возрасте я все время носился, гонял в футбол, пропадал во дворе — вечно что-то затевал, а поэтому вечерами подолгу торчал в душе
Обычные семейные неурядицы, но в таком крошечном доме мы были постоянно друг у друга на виду.
Поэтому я проводил много времени на улице. Гонял в футбол, бегал по полю, дурачился с друзьями. А вернувшись домой, тут же несся в свою комнату играть на PlayStation. В обществе я тогда особо не нуждался. Наверно, все подростки через это проходят.
Но было одно занятие, которое не надоедало мне никогда, — пение. Церковный хор, местечковые исполнительские группы… Потом, когда я немного подрос, — караоке. Я всегда пел на сцене, хватался за любую возможность. Папа меня в этом невероятно поддерживал. В детстве именно благодаря ему я выходил к людям, на сцену. Но я и представить себе не мог, что в моей жизни случится что-то настолько масштабное, как One Direction. Думаю, это для всех стало неожиданностью. Но папа почему-то — не знаю, может, он был не совсем в своем уме — свято верил, что я свяжу жизнь с музыкой. «Лиам, — говорил мне отец. — Тебе надо идти в люди и выступать. Участвовать в концертах. Петь ты умеешь, и таланта тебе не занимать. Сынок, у тебя получится. Я знаю, что получится». Папа думал, что мне удастся записать сольник в Великобритании, но о мировой славе даже он не мечтал. А потом настала эпоха One Direction. Может, он и не был безумным?
Раньше он лично возил меня на все мои концерты, сводил мои пластинки, чтобы записать аккомпанемент, отлаживал звук, делал совершенно все. Когда я был младше, он был моим тур-менеджером, и, если я делал что-то не так, он отчитывал меня в точности так же, как теперь это делает Пол, менеджер One Direction. Папа многому меня научил.
Постоянное стремление что-то делать отразилось и на моей певческой карьере. В детстве я старался выступать на всех концертах, какие только попадались. Мне было все равно, где они проходят, кто будет меня слушать, мне просто хотелось петь, развиваться, учиться. Папа, бывало, говорил мне: «Лиам, я договорился, что ты выступишь в местном клубе. Местечко так себе, и денег там не заработаешь», и я всегда отвечал: «Да мне все равно, пап! Я согласен!» Мы оба были такими. Для нас не было концертов слишком незначительных, расстояний слишком больших. Любое выступление, где угодно… Мы знали, что на том этапе любой случай был отличной возможностью чему-то поучиться. Это все пригодилось мне, когда мы основали One Direction: началась совершенно безумная жизнь, но я уже был хоть как-то к ней готов. Именно поэтому я первым запевал на сцене на наших выступлениях: мы были так юны, что, видимо, надо было на полную использовать даже тот ограниченный опыт, который у нас был.
Я горжусь тем, что до начала работы в группе уже проделал определенный путь. Выступал перед самыми невообразимыми чудаками! Однажды я пел в Риле, на так называемом «Солнечном фестивале». И все бы ничего, но дождь лил не переставая, и за весь день солнце не выглянуло ни разу. Деньги мне заплатили неплохие (пятьдесят фунтов за три песни, насколько помню), но когда я вышел на сцену, то увидел внизу человек десять — а то и меньше! Они со скучающим видом перетаптывались на месте. И все же я постарался выложиться. Вскричал «Привет, Рил!» и запрыгал по площадке. Пока я как полоумный скакал туда-сюда, одна женщина из зрителей кормила ребенка с ложечки. Странный был концерт.
Я с теплотой в сердце вспоминаю те дни, что мы проводили вместе с семьей. Я всегда что-то затевал и никогда не сидел на месте. Было очень весело!
В другой раз я выступал в «Океана-центре» в Вулвергемптоне (мы тогда жили неподалеку). Аудитория была уже не такой отмороженной. Где-то в середине второй песни один парень кинул мне монетку в пятьдесят центов. Попал прямо в лицо и поранил мне щеку. Мне оставалось спеть еще пару песен, и я бы не дал себя остановить такой мелочи. Я промокнул кровь и продолжил выступление. «Спасибо, приятель!»
Конечно, голодные дети и монетки — это скорее исключения. Время от времени мне платили отличные деньги. Помню, как получил триста пятьдесят фунтов за шесть минут работы на одном шоу. Для четырнадцатилетнего паренька это было просто офигеть! И, как многие из вас знают, однажды мне выдалось спеть «Black & Gold» на Вулвергемптонском стадионе, на поле команды Уондерерс. Туда помещается около тридцати тысяч человек, и так как в тот раз нашим футболистам предстояло сыграть с «Манчестер Юнайтед», на трибуне не было ни одного свободного места. Я сильно нервничал, но мне поаплодировали от души. Для меня это стало большим облегчением: я понятия не имел, как футбольные фанаты отнесутся к пению какого-то неизвестного им мальчишки. Хорошо еще, что я не сказал им, что болею за клуб «Вест Бромвич Альбион»!
К тому времени как я в четырнадцать лет впервые появился на X-Factor, я всерьез задумывался над тем, чтобы стать профессиональным музыкантом. Мой папа вечно говорил мне: «Я хочу, чтобы Саймон Коуэлл услышал твой голос, Лиам. Нам нужно, чтобы он тебя увидел».
