Торжественные, волнующие звуки их трубных голосов до сих пор отдаются эхом в моем сердце. Чего бы я не отдал, чтобы услышать их сейчас так, как я слышал тогда, и увидеть их теми юными глазами!
Но увы, я теперь стар, и волшебная птица исчезла, исчезла навсегда.
* * *
С весной наступала новая пора в нашей жизни, и, хотя мы все помогали в хозяйстве, это не мешало нашим детским похождениям, мы находили много птичьих гнезд и радовались каждой новой находке, особенно я — для меня это были сокровища. Вспоминая теперь свои детские переживания, я должен сказать, что гнезда с яйцами доставляли нам больше радости, чем гнезда с птенцами.
Только немногих птиц мы знали по именам: красногрудого дрозда, ворону, ястреба, сову, дятла, куропатку, голубую горихвостку, колибри. А как мне хотелось знать больше! Всем своим существом я жаждал этих знаний. Но у нас не было книг, и мы не знали никого, кто бы мог помочь нам в этом отношении.
Интересно, мучаются ли так и другие мальчики, как мучился я, когда становился в тупик перед неразгаданной загадкой. Когда я видел новую птицу, у меня захватывало дыхание и, казалось, волосы шевелились на голове, а когда птица улетала, оставив меня снова в неведении, я горевал, словно потерял близкого друга.
Наконец, я узнал, что у некоего Чарли Фолея, хозяина скобяной лавки, есть птичьи чучела. Долго мне пришлось уговаривать родных, прежде чем я попал в город и встретился с этим замечательным человеком. Взволнованный, я прошел молча в его комнату через скобяную лавку, а там по стенам на деревянных полочках я увидел сорок или пятьдесят птичьих чучел.
Чарли Фолей мало говорил со мной, потому что с ним был его товарищ, охотник, и они беседовали о собаках.
Но он мне назвал кардинала, лесную утку, голубого журавля, чайку, черную ласточку.
В комнате Чарли Фолея мне удалось разгадать одну загадку. Однажды в лесу мой брат выстрелил в сову. Птица упала с подбитым крылом, и мы ее принесли домой. Я хорошо запомнил ее желтые глаза и пушистые перья, помнил, как она шипела и щелкала клювом, когда я смотрел на нее издалека. Нам сказали, что это очень опасная птица. Я узнал ее среди чучел Чарли Фолея. Это была ястребиная сова — одно из самых безобидных созданий, которое обитает в темных лесах.
Названия птиц и их внешний облик глубоко запечатлелись в моей памяти. Как я хотел бы знать, жив ли еще Чарли Фолей и знает ли он, сколько радости доставил мне в тот день!
* * *
К нам часто заходил старый охотник Чарлз Пиль. Он мог часами сидеть у огня и говорить о старине.
Как я любил слушать его рассказы! Сколько медведей и оленей убил он! Что за ужасные чудовища были медведи в то время! И какой храбрый охотник был Пиль! Каждое его слово было откровением для меня, и я ужасно огорчался, когда на самой середине героического рассказа отец напоминал мне, что пора ложиться спать. Я уходил медленно-медленно, боясь рассердить отца, и ловил каждое слово этих чудесных рассказов. Я не сомневался, что медведей в те времена здесь были целые миллионы, а волков еще больше.
Однажды вечером, когда я ложился спать весь под впечатлением этих волнующих рассказов, я вдруг увидел при свете догорающей печки совсем близко около моей кровати голову волка. Я весь похолодел от страха. Волк в моей комнате! Я чувствовал, как волосы стали дыбом на моей голове. Но потом, немного придя в себя, я стал качать головой из стороны в сторону и обнаружил, что голова волка была всего лишь тенью на стене от моей головы и складок ватного одеяла, которое я надвинул на лицо. О своих страхах я никому не рассказывал до сегодняшнего дня.
Я никогда не терял случая побывать у Пиля. У него была очень большая семья — семнадцать детей. Мне было хорошо у них.
Там всегда было много интересного: шкурка енота, прибитая на стене сарая, пара оленьих рогов на гребне крыши.
Я с волнением выслушивал рассказы о набегах рыси на курятник, где среди кур расхаживал красавец павлин.
Однажды весной у охотника Пиля вороны высидели птенцов в ящике, прибитом на черном ходу. Я очень любил кормить этих воронят. Они никогда не отказывались от еды и готовы были проглотить мой палец вместе с лакомым кусочком.
Как-то раз одна из девочек сказала:
— Возьми к себе домой одного малыша.
Я с восторгом принял этот подарок. Всю дорогу я гладил и ласкал вороненка. Дома я посадил его в просторную клетку и кормил каждые полчаса.
На следующее утро я встал очень рано, чтобы досыта накормить своего крикливого питомца перед уходом в школу.
Весь день мои мысли летели к нему. Без минуты опаздания, ровно в четыре часа, я был дома. Я подбежал к клетке — на дне ее лежал мертвый вороненок. Слезы хлынули из моих глаз, и я не мог их остановить.
Вороненок умер от голода — его нужно было кормить каждый час, потому что в этом возрасте он очень быстро растет и требует много пищи.
Я рыдал и долго не мог успокоиться. Кузина Мери утешала меня и приговаривала:
— Почему же, почему же ты мне ничего не сказал? Я бы накормила его.
Никогда не забуду одного дня моего детства. Мы гнали коров с пастбища со старшим братом Джорджем и соседом Джимом Паркером. Пара ворон пролетала над нами. И вдруг с небольшого деревца сорвалась маленькая птичка, оглашая воздух пронзительным воинственным криком. Она кинулась сначала на одну, потом на другую ворону. Те бросились стремительно в сторону и улетели в лес.
— Кто это? — спросил я.
— Это королевская птица, — ответил брат. — Она заклюет любую птицу.
— Королевская птица! — прошептал я в волнении.
Она жила до сих пор только в моих мечтах. Я думал, что это очень редкая птица дальних стран. Теперь я увидел ее собственными глазами у нас — она стала для меня реальностью. Она жила и сражалась с нашими воронами. Это было потрясающее, необычайное открытие.
С этого дня маленькая героическая птичка завладела моими мыслями. Я всегда преклонялся перед героями и включил ее в мой список «знатных». С каждым годом я узнавал все больше и больше о ней, и, когда мне было шестнадцать лет, я написал героическую поэму «Королевская птица». Она была напечатана в 1879 году. Это было началом моей писательской деятельности.
* * *
Четыре года мы прожили на ферме среди лесов. На восток лес тянулся непрерывным массивом, и я не видел там ни просек, ни полян — только один дремучий лес. Мне казалось, что этот лес тянется до конца света.
Потом наступила большая перемена в нашей жизни. Отец не справился с фермерским хозяйством, и старшие братья один за другим занялись другой работой.
А однажды мать сказала, что мы скоро переедем жить в город Торонто. Я отыскал этот город на карте в школе и сказал своим товарищам, что мы теперь будем жить в городе «Оронто».
