О каком бы русском государе ни писали, каждый, кто мимоходом, кто основательно, сообщит читателю, что у него (или у нее) было «трудное детство». «Трудное детство» было у Василия Темного, у Ивана Великого, у Ивана Грозного и Петра Великого, у Елизаветы I и Екатерины II. Как ни странно и ни наивно это звучит, детство было трудным и у Александра I. Бабка души в нем не чаяла, все блага мира были в распоряжении ребенка, однако именно в детстве Александра надо искать истоки его натуры, его скрытности и душевных мук. Положение в семье Романовых было чрезвычайно трудным и сложным.
Об этом столько уже сказано и написано, что буквально заставляешь себя повторяться. Корень зла таился в Екатерине Великой, как это ни прискорбно. Она получила власть в результате переворота, осуществленного гвардейцами. Павлу, законному наследнику, было в то время восемь лет. Общественность считала, что Екатерина станет регентшей при сыне, а при совершеннолетии Павла передаст ему власть. Этого не случилось.
Екатерина была умной, талантливой и сильной правительницей, при этом она помнила, что формально не имеет прав на власть. Вначале надо было саму себя уговорить, что все делаешь правильно. Это она попыталась сделать в своих «Записках». Откровенные мемуары-дневники Екатерина шесть раз начинала, подробно писала про свою жизнь при Елизавете, но так и не перешагнула в то время, когда сама стала императрицей. В «Записках» она раз за разом доказывает, что муж был недоумок, дурак, бездарь, что с точки зрения государственной его надо было убрать. И его убрали — убили. Рассказывают, что после смерти Екатерины Павел с помощью Безбородко нашел в архиве писульку Алексея Орлова, в которой тот сообщает императрице о смерти Петра III и просит прощения и милости за содеянное убийство. Павел прочитал эту записку и вздохнул с облегчением — значит, отца убили не по приказу матери. А ведь какая мука жить с этой мыслью! Вот уж воистину «русский Гамлет».
«Записки» Екатерины прочитают в России много позднее, а пока по столице ползут сплетни и слухи. Одни говорят: Петр III был слабый государь, а Павел весь в отца; яблоко от яблони недалеко падает, и правильно, что государыня устранила его от дел. Другие высказывают иную достоверную версию — цесаревич не сын Петра III, его отец — любовник императрицы Сергей Салтыков, а потому Павел не законный наследник. Третьи согласны — незаконный, потому что Екатерина ему не мать. Рожденный от Салтыкова ребенок-де умер при родах, но от народа это скрыли и привезли во дворец чухонского младенца, жителей деревни в одну ночь переселили на Камчатку, а дома их сровняли с землей.
Знал Павел или не знал об этих слухах, нам неизвестно, но об отношениях сына и матери мы можем судить. Павел жаждал деятельности. Еще в 1774 году он подал императрице докладную записку — «Рассуждения о государстве вообще, относительно числа войск, потребного для защиты оного, и касательно обороны всех пределов». Главная мысль записки — России нужна война не наступательная, а оборонительная. Вот те на! Вся политика России на многие столетия строилась на том, что она расширялась «до своих естественных пределов», то есть либо до непреодолимых гор, либо до необъятных морей, а тут мальчишка, сопляк говорит — перестань расширяться и защищай то, что есть. Екатерина дала прочитать записку герою всех войн Потемкину, тот жестоко осмеял ее автора.
Да добро бы один Потемкин! Вся рать любовников государыни относилась к Павлу без должного уважения, конечно, с попустительства самой Екатерины. Сколько их там было-то — фаворитов, со счету можно сбиться, цифра приближается к сорока. А какой сын простит матери такой образ жизни, да еще при подозрении, что она виновна в смерти отца? А теперь забирает у сына детей, чтобы воспитать их «правильным образом». А как она их может воспитать — развратница и вольтерьянка? А ты не только не можешь этому воспрепятствовать, но и слова против сказать не смей.
Летом 1783 года Екатерина после рождения у Павла третьего ребенка — дочери Екатерины (1783–1801) — подарила ему Гатчину. Мыза Гатчина ранее принадлежала экс-фавориту Григорию Орлову. В 1783 году он умер, императрица вначале выкупила у наследников мызу в казну, а потом вместе с роскошным дворцом (архитектор Ринальди), парком и принадлежащими усадьбе двадцатью деревнями подарила сыну. Павел был рад подарку. Он прожил в Гатчине тридцать три года. Расстояние в шестьдесят верст защищало его от столицы, от засилия и интриг двора, здесь он был полноценным хозяином. В Гатчине он завел свой двор, свою армию, создал мини-государство. По примеру отца Павел преклонялся перед Фридрихом Великим. Армия — вот основа любого государства. Под предлогом защиты от бродяг он организовал вначале отряд в шестьдесят человек, через год это уже три батальона. Он сам придумал одежду для своей армии по прусскому образцу, вся Гатчина стала выглядеть как военный городок: казармы, полосатые будки, шлагбаумы. При этом солдат хорошо кормили, заботились об их быте. Но зато наказывали за малейшую провинность. Кроме того, Павел построил в Гатчине школу, больницу и четыре храма — православный, католический и два лютеранских.
Александр редко посещал Гатчину, благо на этом никто не настаивал, а Екатерина и вовсе была против этих посещений. Александр любил мать, боялся отца и целиком подчинялся бабушке. Он сидел между двумя стульями. Как больно было ребенку слушать насмешки относительно отца в одном доме, а потом делать хорошую мину при плохой игре, когда Павел отзывался нелицеприятно о бабушке. И что ему было делать? Притворяться, скрывать свои истинные чувства и улыбаться доброжелательно.
Но это все потом, а пока он совсем малыш и бабушка его обожает. Второй внук Константин — другое дело. В отличие от Александра, он не был столь пригож и здоров. «Я не поставлю на него и гроша; или я совсем ошибаюсь, или он не жилец на этом свете», — пишет она Гримму. Но кормилица поставила мальчика на ноги. В кормилицы была взята гречанка, и это не случайно. Уже тогда в голове императрицы зрела идея сделать второго внука правителем отбитого у турок и возвращенного христианскому миру Константинополя (то бишь Стамбула). Свой проект она не без иронии называла «испанскими замками», но задумка была вполне серьезной. Имя внуку было выбрано не без значения.
Александр же готовился для России. В воспитании были использованы все новомодные идеи века Просвещения. Особое внимание уделялось гигиене, прогулкам, свежему воздуху. Императрица сама выбирала ему одежду, игрушки, сочиняла для него сказки и стихи. Гримму: «Я без ума от этого мальчугана. Каждый день мы приобретает новые знания, иначе говоря, из каждой игрушки мы делаем их десяток или дюжину и соревнуемся в том, кто лучше при этом проявит свои дарования. Удивительно, какими мы при этом становимся изобретательными! Пополудни мой малыш снова приходит на сколько хочет и проводит таким образом три или четыре часа в день в моей комнате» (август 1779 года).
