Таким образом, род баронов Унгернов вошел в анналы мировой литературы. Но то — литература. В реальной жизни, как водится, все обстояло гораздо прозаичнее. Предки барона, проживавшие на острове Даго, у побережья которого действительно часто терпели крушение корабли, были людьми мирными и законопослушными. Об этом свидетельствует и запись, которую 21 мая 1853 года сделал в своем дневнике начальник штаба корпуса жандармов небезызвестный Леонтий Васильевич Дубельт: «14 мая отправившийся из Кронштадта в Лондон английский пароход «Нептун» разбился о подводный камень близ острова Даго. Пассажиры и груз, в том числе 50 тысяч полуимпериалов, принадлежащих барону Стиглицу, спасены. Пассажиры приняты были самым гостеприимным образом помещиком бароном Унгерн-Штернбергом».
Материалы судебного процесса на Отто-Рейнгольда-Людвига Унгерн-Штернберга были изучены двести с лишним лет спустя, в 1920-х годах, венгерским исследователем Чекеи, обнаружившим, что причиной ссылки барона в Сибирь стала ссора с одноклассником, продавшим барону Гогенхольм, в то время — уже эстляндским генерал-губернатором. В книге «Самодержец пустыни» Л. А. Юзефович приводит отрывок из исследования Чекеи: «Барон был человеком прекрасного воспитания, начитанным и образованным… Он был бесстрашным моряком, знающим и трудолюбивым земледельцем, прекрасным отцом… Славился щедростью и проявлял заботу о своих людях. Кроме того, он построил церковь. Он страдал ностальгией по прежней жизни и отличался нелюдимостью. Местная знать не смогла по достоинству оценить незаурядную личность барона». Практически все то, о чем писал в двадцатых годах прошлого века венгерский исследователь об одном из предков Р. Ф. фон Унгерн Штернберга, с полным основанием можно было отнести и к его потомку. Непонимания и одиночества нашему герою хватало при жизни, непонимание продолжается и десятки лет спустя после его смерти. Но обо всем по порядку. Пока же нам предстоит вернуться к родословной барона.
М. Г. Торновский, офицер, воевавший в дивизии генерал-лейтенанта Р. Ф. Унгерн-Штернберга во время Гражданской войны, лично знавший барона и оставивший интереснейшие воспоминания «События в Монголии-Халхе в 1920–1921 годах», написанные в Шанхае в 1942 году, так, в частности, отзывался о сочинениях А. С. Макеева и Ф. Оссендовского: «Прочитал 5–6 биографий о генерале Унгерне, но все они в основном не отвечали истине. Сплошной вымысел в изложении Ф. Оссендовского и списанный у него есаулом Макеевым…» Сведения, которые излагает М. Г. Торновский в своих «Воспоминаниях…», очевидно, следует признать наиболее достоверными. Правда, Торновский весьма самокритично оценивал свой труд: «Биография в нижеизложенной вариации в какой-то степени верна, — писал он, — но страдает целым рядом «провалов», кои заполнить не удалось за неимением источников или разноречивости таковых». Находясь в эмиграции в Шанхае, Торновскому довелось встретиться с дальним родственником барона Р. Ф. Унгерна, камер-юнкером бароном Рено Леонардовичем фон Унгерн-Штернбергом, бывшим до революции вторым секретарем посольства Российской империи в Вашингтоне. Встреча эта состоялась, скорее всего, в самом конце 1940-го или в 1941 году.
Рено Леонардович фон Унгерн-Штернберг уделил разговору с Торновским несколько часов. Их беседа оказалась весьма плодотворной и смогла прояснить много неясных мест, связанных с историей рода Унгернов и биографией самого Романа Федоровича. Особую ценность данной беседе придало то, что Рено Унгерн фон Штернберг оказался держателем самой полной родословной всего дома Унгернов — «Унгариа», изданной в Риге в 1940 году. Обложку «Унгариа» украшал родовой герб фон Унгерн-Штернбергов: щит с лилиями и шестиконечной звездой в центре, увенчанный короной и девизом: «Звезда их не знает заката».[2] Сведения, которые почерпнул М. Г. Торновский из семейной хроники дома «Унгариа», стали основой для написания наиболее достоверной биографии генерал-лейтенанта Романа Федоровича фон Унгерн-Штернберга. Итак, обратимся к родословной дома фон Унгерн Штернбергов, изложенной в «Воспоминаниях…» М. Г. Торновского.
«Примерно в начале двенадцатого века из Венгрии в Галицию переселились два родных брата де Унгариа. Оба женились на родных сестрах славянского князя Лива. Отсюда пошли два старейших рода Унгернов и Ливиных (очевидно, правильнее Ливенов. — Примеч. А. Ж.), впоследствии светлейших князей. Из Галиции де Унгариа с семьей переселились в Прибалтику. Во время владения Прибалтикой Ливонским орденом де Унгариа становятся баронами Унгернами («Венгерцами»), а во время владычества в Прибалтике шведов услужливый историк, писавший семейную хронику, прибавил к фамилии «Штарнберг», отыскав какое-то родство рода Унгариа с чешским графом Штарнбергом». Следовательно, делал вывод М. Г. Торновский, — «основная кровь рода Унгернов — венгро-славянская. С течением времени к ней в большой доле примешивалась кровь германская и скандинавская».
Во времена господства в Прибалтике Ливонского ордена многие из дома Унгернов переселились в Пруссию. Во времена шведского владычества ряд Унгернов переселились и в Швецию. Таким образом, в истории Пруссии и Швеции в тринадцатом-семнадцатом веках встречается фамилия Унгерн-Штернберг. Все выходцы из дома Унгернов принадлежали к высшим слоям прусского и шведского обществ и занимали в этих странах весьма высокие посты. Баронское достоинство было пожаловано Унгерн-Штернбергам шведской королевой Христиной в 1653 году. (Интересно, что по той же самой шведской королевской грамоте от 1653 года в баронское достоинство были возведены и представители рода Врангелей, потомок которых, генерал барон П. Н. Врангель, был командиром барона Унгерна во время Первой мировой войны.) Баронский титул обозначал непосредственного вассала монарха В России титул барона был введен Петром I. После включения Прибалтийского края в состав Российской империи тот же Петр I издал указ о признании прав прибалтийского дворянства и «о причислении оного к российскому».
«Основоположником русского дома баронов Унгерн-Штернберг являлся барон Рено,[3] — пишет далее Торновский. — При завоевании царем Петром Прибалтики барон Рено Унгерн оказывал царю большое содействие по освоению русскими вновь завоеванного края. С другой стороны, барон Рено Унгерн выговорил у царя Петра много привилегий для края, особенно для дворянства. Он (барон Рено Унгерн. — Примеч. А. Ж.) был первым предводителем дворянства Прибалтийского края. У барона Рено было много сыновей, откуда и пошел большой дом баронов Унгернов. Все они владели в Прибалтике значительными земельными угодьями и даже островами в Балтике. Так, остров Даго принадлежал одной из ветвей баронов Унгернов. Все бароны Унгерны пользовались полным доверием и близко стояли к престолу русских императоров в течение двух веков, до самого конца 1917 года. Больших постов бароны Унгерны в России никогда не занимали. Они предпочитали оставаться у себя в Прибалтике — на своей земле, занимая по выборам всякие посты, но часть баронов Унгернов служила в армии и в дипломатическом корпусе». Следует также добавить, что бароны Унгерн-Штернберги владели многочисленными замками в Эстляндии и Лифляндии, а их род был внесен в дворянские матрикулы (родословные книги) всех трех прибалтийских губерний Российской империи.
