Феликс Курлат - Герои особого назначения. Спецназ Великой Отечественной

Значительно позже стали обучать специально выделенных бойцов применению противотанкового ружья, хотя это оружие, как подтвердил опыт, необходимо было знать каждому бойцу. Серьезным недостатком было то, что не изучался в должной мере уже имеющийся опыт Второй мировой войны, не обучали тактике ведения боя в условиях современной войны, действиям подразделений, мелких групп и одиночек в условиях окружения, приемам ведения фронтовой разведки. К ведению занятий не привлекались опытные офицеры-фронтовики. Все это не могло не сказаться отрицательно на уровне подготовки бойцов и командиров, их готовности к решению боевых задач. Подлинной, но тяжелой школой для них стал личный опыт, накопленный на фронте и в тылу врага.

Одной из главных задач бригады была подготовка к обороне отведенного ей сектора Москвы.

Административные здания, многоэтажные жилые дома, подвалы превращались в мощные оборонительные пункты, куда стягивались пулеметы, боеприпасы и другое оружие; создавались пулеметные опорные точки, каждая из которых имела свой сектор обстрела. Некоторые из них были расположены на подступах к Кремлю: в недостроенном тогда доме, в здании Центрального телеграфа и в других местах. Несколько пушек бригады были помещены у здания нынешнего Историко-архивного института, на улице 25 Октября, у стены бывшего Китай-города. На площади Маяковского оборудовались огневые точки с широким спектром обзора и обстрела. За Белорусским вокзалом вдоль выемки железной дороги рыли окопы. Одновременно ставились противотанковые ежи, строились блиндажи, проводилась телефонная связь и т. д. Командовал одной из этих групп испанец-интернационалист капитан Перегрин Перес Голарса {11}.

Вот характерный эпизод из жизни бригады в эти дни, рассказанный М. Ф. Орловым: «И. И. Гомберг (заместитель начальника инженерной службы бригады) ведет нас в соседний двор. Там стоят наготове противотанковые ежи. Капитан показывает нам тележку на тросах. «Мы их загрузим, – говорит он, – толом и спрячем в подворотне, а трос протянем в другую сторону улицы. Если прорвутся танки, тросом вытянем тележку на середину улицы прямо под гусеницы».

Идем дальше. На мостовой раскрытый люк. Из люка высовывается голова бойца.

– Что вы здесь делаете?

– Пробую. Отсюда по танку гранатой или бутылкой (бутылкой с горючей смесью. – Авт.). Здорово получится.

И, помолчав, вдруг спросил:

– Разрешите вопрос, товарищ полковник?

– Пожалуйста.

– Это правда, что кому-то из наших огневая точка досталась в собственной квартире?

– Не знаю, но очень может быть.

– Здорово, – сказал боец. – Выходит, война пришла прямо к нам в дом».

Диалог М. Ф. Орлов заканчивал следующими словами: «В прямом смысле» {12}.

Омсбоновцы патрулировали улицы Москвы, они прошли по ним в строю с песней бригады, сложенной коллективно бывшими студентами МИФЛИ. Но ее главными авторами были С. Гудзенко, Ю. Левитанский, В. Кардин. Вот ее слова:

Песня призывала ее защитников:

Заканчивалась песня, исполнявшаяся на мотив «Бригантины», призывом: «В бой за Красную столицу – москвичи!»

Появление на улицах Москвы подтянутых солдат в строю с полной боевой выкладкой и их песня, утверждавшая: «Мы не отдадим Москвы», имели огромное мобилизующее и психологическое воздействие на жителей осажденной столицы. И авторы книги – свидетели того, как хмурые лица москвичей светлели, выражая надежду. Люди видели, что Москва имеет надежных и крепких защитников.

Все приведенные данные дополняют новым фактическим материалом тезис советской историографии о том, что Москва была готова усиленно и целенаправленно вести борьбу в самом городе, на ее важнейших магистралях.

Одной из славных страниц в летописи бригады было ее участие в историческом параде 7 ноября 1941 г. Каждый, кто в этот день прошел в строю по Красной площади, справедливо считает себя причастным к событию мирового значения. И действительно, парад, как известно, произвел потрясающее впечатление на всех честных и прогрессивных людей, объединившихся под знаменем борьбы с фашизмом. Для советских же граждан это было не только неким символом решимости бороться до победы над фашизмом, но и показателем возможности одержать эту победу, огромным мобилизующим фактором. Для солдат, командиров и политработников Красной Армии эти факторы удесятерялись, закаляя их решимость победить врага.

Будет ли парад? Этот вопрос задавали себе многие и многие люди как в нашей стране, так и за рубежом в первые дни ноября 1941 г. Вот как на этот вопрос отвечает интернационалист Иван Винаров:

«…Никто из нас не сомневался в том, что на этот раз парад и демонстрация московских трудящихся не состоятся… Гитлеровская авиация могла долететь до Кремля буквально в считаные минуты и превратить праздничный парад в парад смерти… Так думали мы, и никто из нас не связывал обучение отдельных войсковых соединений и их строевую подготовку с предстоящим праздником» {13}.

Такие мысли приходили в голову многим. Но парад состоялся.

Небезынтересно привести здесь свидетельство командующего парадом генерал-полковника в отставке Павла Артемьевича Артемьева (оно в литературе приводится редко): «Как командующему военным округом и Московской зоной обороны, мне каждый день приходилось докладывать Верховному Главнокомандующему оперативную обстановку. Обычно это делалось около четырех часов утра. Так было и в ночь с 31 октября на 1 ноября. Выслушав мой доклад, Сталин спросил, собираемся ли мы организовывать парад войск Московского гарнизона в ознаменование 24-й годовщины Великого Октября. Для меня это был неожиданный вопрос. Сославшись на обстановку, я высказал сомнение в целесообразности проведения этого парада. Кроме того, участвовать в нем могла только пехота, так как артиллерийские части стояли на огневых позициях, а танков вообще не было в гарнизоне.

Но решение было принято: парад 7 ноября провести. Партия считала, что проведение парада в прифронтовой Москве по политической значимости будет равнозначно выигранной фронтовой операции. О подготовке к параду никто, за редким исключением, не должен знать до исхода дня 6 ноября: нужно было опасаться вражеских ушей и глаз. Принимать парад было поручено маршалу С. М. Буденному.

На следующий день после этого разговора секретарь ЦК, МК и МГК ВКП(б) А. С. Щербаков и я, как командующий округом, вызвали командиров частей. Участвовать в параде должны были батальоны курсантов Училища имени Верховного Совета РСФСР, Артиллерийского училища, Военно-политического училища МВО, части стрелковых дивизий, формируемых из призывников Москвы и области, стрелковый и кавалерийский полки дивизии НКВД им. Дзержинского, батальон бывших красногвардейцев – участников Октябрьской революции, два артиллерийских полка Московской зоны обороны, два танковых батальона из резервов Ставки и некоторые другие части» {14}.