С тех пор как Чехия в 1620 году после битвы при Белой Горе утратила свою государственную самостоятельность и была присоединена к Священной Римской империи, в стране проводилась насильственная германизация. Во всех общественных местах чехи обязаны были говорить по-немецки. По-немецки писались все документы, включая и акты о рождении сынов и дочерей Чехии. Судебное делопроизводство, обучение в школах, гимназиях и высших учебных заведениях тоже велось по-немецки.
Чешские патриоты видели пагубное влияние германизации и стремились возродить былую независимость и величие Чехии. В семидесятых годах XVIII столетия в стране возникло и быстро начало развиваться движение, получившее название «будительского». Участники его — «будители» — старались пробудить в народе чувство национальной гордости. К числу таких будителей принадлежал и Карел Горский.
— Почему чехи не могут говорить на языке своих предков? — спрашивал он. — Разве герои гуситских войн покрыли себя таким позором, что о них запрещено вспоминать? Габсбургские поработители считают нас животными, которые должны молча на них работать. Но у чешского народа есть великое прошлое, и о нем нельзя забывать. Если в школе нашим детям не рассказывают истории нашей родины, мы сами должны позаботиться, чтобы они знали ее. А кроме того, пусть дома у каждого чеха зазвучит снова его родной язык, народные песни и сказки!
Сметана внимательно прислушивался к словам молодого священника. Ему, казалось, что Горский высказывает его собственные мысли. Ведь и он, безвестный пивовар, считал, что самое главное для чехов — сейчас сохранить свою самобытность. Сам Сметана прибегал к немецкому языку только в крайних случаях, когда нужно было объясняться с австрийцами. Дома же у него всегда звучал только чешский. И Сметана строго следил за тем, чтобы дети говорили чисто и правильно, не засоряя речь чужеродными словами.
Горский видел в Сметане настоящего патриота и старался сделать его своим помощником в просветительской работе. Он просил, например, «короля» стрелков заменить немецкие надписи на мишенях, развешанных в помещении стрельбища, чешскими. Сделать это тогда было не так просто, как нелегко было добиться и того, чтобы приглашения на различные вечера, устраиваемые городской общественностью, печатались по-чешски.
С целью возродить национальную культуру будители поддерживали также стремления чехов следовать старинным обычаям, отмечать народные праздники. По установившейся традиции проводы масленицы были самым веселым праздником в году. Народ хранил множество песен, посвященных этому празднику, песен чешских, родных. Поэтому Горский старался, чтобы масленица как можно шире праздновалась в Литомышли. Власти не могли запретить отмечать этот древний славянский праздник, и чешский язык хоть в песнях и присказках звучал свободно.
Шумно было в такие дни в городе. Нарядно одетые жители заполняли улицы Литомышли. Повсюду слышались смех и шутки. На перекрестках и площади играла музыка, звучали песни. Казалось, не только люди — сама природа пела.
Масленицу 1824 года Франтишек Сметана праздновал как всегда: он участвовал в увеселениях и забавах. Только жена Барбара, не желавшая отставать в пляске от других, немного тревожила его. Глядя на ее округлившуюся фигуру, — Сметана думал, что уже скоро кончится томительное ожидание и он узнает, кого ему послала судьба — еще одну дочку или, наконец, долгожданного сына.
Утром 2 марта разрешились все сомнения. Сметана был. возле пивоварни, когда к нему прибежала девочка и сообщила радостную весть. Наконец-то у него есть сын! Подхватив девчушку, он пустился с ней в пляс по двору. Он пел и смеялся и так бурно выражал свою радость, что на шум вышли рабочие пивоварни. Тогда Сметана велел выкатить бочку лучшего пива и просил всех выпить за здоровье новорожденного. День был праздничный. Несмотря на ранний час, по улице с песнями проходили толпы гуляющих, и счастливый отец зазывал всех во двор, угощал пивом и просил петь и плясать во славу его сына.
Любовью и лаской окружила семья маленького Бедржиха. Заботливая, нежная мать и старшие сестры наперебой баловали мальчика. Жизнь его была легкой и счастливой.
Бедржих рос умным, впечатлительным ребенком. Уже в раннем возрасте начала проявляться его творческая фантазия, а окружающая обстановка этому способствовала. В погожие, теплые дни дети все время проводили во дворе замка. Огромное здание, построенное в XVI веке, массивное и вместе с тем стройное, с открытыми верхними галереями, будоражило воображение маленького Бедржиха. Он любил тайком забираться во внутренний дворик и, тихонько крикнув, прислушивался к тому, как эхо умножало этот звук. Мальчик думал, что там живут таинственные существа, которые ему отвечают, и старался разглядеть их в темных уголках двора или за колоннами ренессансных балконов. Занимала его и графская конюшня, увенчанная скульптурой атлета с конем. Везде мальчику мерещились сказочные персонажи, и даже каменный лев на пригорке в саду казался зачарованным принцем.
Когда Бедржих немного подрос, отец, отправляясь за город на прогулку или по делам, стал брать мальчика с собой. Франтишек Сметана никогда не порывал уз, связывавших его с деревней. Нигде он не чувствовал себя так хорошо, как среди крестьян. И, будь у него малейшая возможность обеспечить безбедную жизнь для себя и семьи в деревне, он оставил бы город и переехал туда. Франтишек очень любил природу и старался воспитать это чувство в сыне.
…Остались позади последние дома города. Вот и проселочная дорога. Отсюда точно на ладони видна пойма реки. Покрытая коврами лугов, она тянется вдаль среди частых холмов, а кругом темнеют леса и обрывы. На полях, работая, поют жницы, да так звонко, что горы отвечают им эхом. Какая красота и простор кругом! Можно побегать и порезвиться, а потом лечь в душистую траву и слушать. Сколько звуков кругом! То птичка зальется, то застрекочет кузнечик. Даже уходить отсюда не хочется.
Вдруг песня смолкла. Бедржих поднимает голову и видит проезжающих верхом на лошадях солдат. Вместе с облаком пыли ветер доносит звуки чужой речи.
— Австрийцы? — спрашивает тихо Бедржих, прижимаясь к отцу.
Франтишек Сметана утвердительно кивает головой и крепко обнимает мальчика. А над полями снова раздается песня. Только вместо прежней спокойной и нежной мелодии вслед ненавистным угнетателям несутся звуки гуситского гимна…
Частенько брал с собой Франтишек Сметана сына и на ярмарки, которые устраивались в праздничные дни. Словно пчелиный рой, гудела на центральной площади пестрая толпа. Яркие, искусно расшитые куртки мужчин соперничали с нарядными женскими платьями. А сколько музыки звучало кругом, какое разнообразие мелодий и ритмов!
