– Как вас зовут? – спросил Маклин.
– Я – гауптман Хорн. Альфред Хорн. А звание гауптмана соответствует вашему капитану.
В эту минуту в дверь постучали. Миссис Маклин открыла ее и ввела в комнату двух молодых армейских связистов, одетых в военную форму с голубыми и белыми флажками корпуса связи на рукавах.
– Мы обыскались вашего пленника, – произнес один из них и с любопытством посмотрел на немца.
Маклин с удивлением отметил, что связисты не вооружены.
– Вы собираетесь его забрать? – с сомнением в голосе спросил он.
В дверь снова постучали, и в крошечную гостиную вошли еще два человека. Один из них был одет в штатское, но на голове его красовался шлем, на котором было написано: «Полиция». Другой был одет в обычные брюки, китель бойца местной самообороны и железную каску. Он взмахнул мощным револьвером Уэбли-Скотта (калибр 11,56 мм), который во время Первой мировой войны имели все офицеры, и свирепо крикнул:
– Руки вверх!
Его приказ прозвучал так угрожающе, что все присутствующие вскинули было руки, но тут же, опомнившись, опустили их.
Полицейского звали Роберт Уильямсон – он был местным инженером, добровольно принявшим на себя обязанности констебля по особым поручениям. С ним явился его сосед, мистер Кларк, доброволец местной самообороны. Оба они были дома, когда услышали у себя над головой рев немецкого самолета, а потом и грохот его падения. Уильямсон выбежал в сад и увидел спускающийся парашют. Он испугался, вдруг немец сбросил с самолета мину, и вызвал Кларка. Однако, когда парашют опустился на землю, взрыва не последовало. Кларк достал свой «Уэбли-Скотт», который после войны держал на всякий случай, вставил в него все шесть патронов и вместе с Уильямсоном отправился на поиски парашютиста. Проезжая по Иглшемской дороге, они услышали взрыв и увидели столб пламени, поднявшийся над упавшим самолетом. Они свернули на дорогу Флоре, и недалеко от фермы Флоре какой-то человек показал им, как проехать к дому Маклина.
– Мы оба были очень возбуждены, а Кларк угрожающе размахивал своим револьвером, – рассказывал Уильямсон. – Когда мы вошли в дом Маклина, немец спокойно сидел у камина. Он показался мне невозмутимым и уверенным в себе, и я понял, что у нас с ним проблем не будет. Он слегка улыбался, правда, улыбка у него была сардонической, а в глазах сверкал лукавый огонек, словно все происходящее его забавляло. Я был удивлен, увидев человека средних лет, – я-то думал, что немецкие летчики все молодые.
Уильямсон задал пленнику несколько обычных вопросов.
– У вас есть оружие?
– Нет, – заявил немец.
– С вами был еще кто-нибудь?
– Нет, я прилетел один.
– Есть ли в вашем самолете часовая бомба, которая может взорваться?
– Нет.
Маклин почесал затылок и посмотрел на Уильямсона:
– Вы отвезете его в полицию?
Отделение полиции располагалось в доме, принадлежавшем местному полицейскому.
– Нет, не отвезу, – вздохнул Уильямсон. – Нам негде размещать арестованных. У нас нет камеры, – пояснил он.
Маклин посмотрел на солдат:
– А вы?
Оба связиста покачали головой. Отделение королевских связистов, которое размещалось в Иглшем-Хаус, имело приказ держать в секрете характер своей деятельности. Связисты не имели права сообщать населению об этом приказе и просто-напросто отказались принять пленника.
Проблему разрешил мистер Кларк, боец местной самообороны.
– Мы отвезем его в казарму войск самообороны в Басби, – решительно заявил он.
Немец всячески демонстрировал свое желание помочь людям, в руки которых он попал. Он поклонился Маклину, поблагодарив его за гостеприимство. Выйдя из дома, заковылял к машине Уильямсона, не обращая внимания на то, что Кларк тыкал ему в спину своим револьвером. Он сел спереди, рядом с шофером.
Через несколько минут после того, как Уильямсон увез своего пленника, к ферме Флоре подъехал лейтенант полиции Том Хислоп. Узнав, что немца доставят по назначению, он занялся осмотром упавшего самолета. Огонь уже погас, но обломки еще дымились. Серебристая краска на фюзеляже облупилась и почернела. Вскоре приехал еще один полицейский в военном кителе, надетом поверх обычных брюк. Хислоп велел ему отгонять от самолета зевак, поскольку он мог еще раз взорваться и ранить охотников до сувениров. И это было сделано вовремя – кое-кто уже попытался отломать кусок руля направления. Зевак пришлось прогнать.
Хислоп осмотрел самолет, осветив его фонариком. Это был истребитель «Мессершмитт», но, к величайшему изумлению Хислопа, отверстия стволов его пулеметов были забиты смазкой. Из них никогда не стреляли и не собирались стрелять!
А тем временем немец и полицейские прибыли в расположение штаба войск местной самообороны в Басби. Впрочем, штаб – слишком громко сказано. Когда-то в этом здании размещался бойскаутский клуб, переоборудованный под казарму.
Уильямсон повел пленного по узкой бетонной дорожке к двери клуба. Кларк шел за пленником по пятам, не отнимая револьвера от его спины. Впрочем, в этом не было никакой необходимости – летчик не собирался бежать. Уильямсон позже вспоминал, что в ту ночь он больше всего боялся, как бы Кларк нечаянно не выстрелил.
Окна бойскаутского клуба были затемнены. Но, когда Уильямсон постучал, они услышали внутри мужские голоса, разговоры и смех. Громко орало радио, из-за которого люди, готовившиеся ко сну и болтавшие между собой, не услышали стука.
Уильямсон подергал дверь – она была заперта изнутри. Он снова постучал, на этот раз уже громко и требовательно. Звуки, доносившиеся из дома, смолкли, и кто-то крикнул:
– Да выключите вы это чертово радио!
После этого голос за дверью осторожно спросил:
– Кто там? Что нужно?
– Мы из полиции и войск самообороны, – ответил Уильямсон.
– Что вы хотите? Уже поздно.
– Открывайте! – вскричал Уильямсон. – Мы привезли пленного немца!
В замке повернулся ключ, дверь распахнулась. Ефрейтор в расстегнутом кителе приказал:
– Входите поскорее, придурки, а то свет увидят!
В здании клуба находилось около тридцати бойцов самообороны. Они сменились с дежурства и уже раздевались, чтобы лечь спать. Большинству было за сорок, а кое-кому и за пятьдесят. Немцу это зрелище показалось забавным: пожилые мужчины в длинных подштанниках и шерстяных жилетах, с тощими голенями, отвисшими животиками и узловатыми коленями. Эти грубо сбитые «британские бульдоги» представляли собой весьма убогое зрелище.
На губах немца мелькнула улыбка.
Кларк заметил ее и, желая поднять престиж Британии, громко крикнул:
– Бойцы, на караул!
Солдаты в изумлении уставились на него. Один или два из них продолжали доедать из газетного кулька рыбу с чипсами. Они меньше всего ожидали увидеть в своей казарме немецкого летчика, которого надо было охранять.
