Из нагрудного кармана своей рубашки хаки Арафат достал шариковую ручку, которой он отмечает ритм своих фраз. Как бы для усиления сказанного он рубит ею воздух. Если он высказывает особенно важную мысль, Арафат широко раскрывает глаза, тогда они кажутся больше.
«Хотят ли вообще власть имущие в США мира?» На этот вопрос он не ждет от меня ответа. Он продолжает: «Мне кажется, они заинтересованы в сохранении взрывоопасной ситуации на Ближнем Востоке. Иначе зачем они стали бы постоянно снабжать Израиль новейшим вооружением в больших количествах? Они говорят о мире и поставляют оружие — такова логика Соединенных Штатов. Тем самым они побуждают главу израильского государства и стоящую за ним военную хунту Израиля не отказываться ни от сантиметра земли. Я изучал немецкую историю. Гитлер не уступал, уступали в 1938 и 39 годах другие: Даладье и Чемберлен. Оба кричали: «Мир! Мир!», а сами не смогли предотвратить вторую мировую войну. Я не могу быть ни Чемберленом, ни Даладье перед лицом тех требований, которые предъявляет Израиль.
Эту роль я предоставляю египетскому президенту, который превосходно ее исполняет и который точно так же сойдет со сцены, как и те два европейских политика, которые тогда хотели мира любой ценой. Мир мало чему научился на событиях тех лет».
Арафат говорит, что прежде всего ФРГ мало чему научилась.
«Правительство ФРГ относится к нам хуже всех европейских властей. Что мы, палестинцы, сделали политикам Бонна? Другие правительства Европы открыты для нас намного больше. Я вообще ничего не имею против немецкого народа — наоборот. Но меня злит то, что его правительство так мало считается с нами. Своей осторожной позицией оно помогает израильтянам в закабалении палестинского народа».
При этом он понимает, что политики ФРГ, вообще немцы, должны чувствовать себя обязанными Израилю. Но он рассматривает свой народ как жертву этого исторического принуждения. По его мнению, немцы также должны признать, что израильтяне в некоторых отношениях копируют методы Третьего рейха. Искоренить и даже уничтожить палестинский народ — такова цель израильтян. Этому они научились у Гитлера.
На вопрос, не приведет ли развитие событий его неизбежно к признанию государства Израиль, Арафат отвечает: «До тех пор, пока израильтяне не признают нас, палестинский народ и Организацию освобождения Палестины, никто не может ожидать, что мы признаем государство Израиль. Это должно произойти на взаимной основе. Почему мы должны делать первый шаг?» В этом ответе чувствуется готовность вести диалог с Израилем, если это будет происходить на основе равноправия. Впрочем, Арафат не оставляет никаких сомнений в том, что он не верит в переговоры Израиля с ООП. Поэтому он считает признание Израиля со стороны ООП совершенно бесполезным. Оно не повлечет никаких политических последствий. В этом вопросе он солидарен со всеми, кто имеет право голоса в отделениях Организации освобождения Палестины.
«Требование, чтобы мы все-таки признали Израиль, относится к тем проискам, которые должны завлечь нас в ловушку». Черты Арафата, выражавшие эмоциональное возбуждение при обсуждении темы-признания Израиля, теряют свою напряженность. Эта тема занимает его.
«Мы привыкли к такого рода заговорам США и израильтян. Они не могут понять характера нашей революции. Мы боремся против всех обстоятельств, из-за которых наш народ попал в это тяжелое положение.
Первый этап этой борьбы заключается в том, что мы хотим вновь завоевать свое достоинство. Мы сделали в этом направлении громадный шаг — но только с помощью нашего оружия». Это замечание — «но только с помощью нашего оружия» — Арафат повторяет дважды, затем заканчивает: «Нас уважают только как бойцов».
Я перевожу разговор с Арафатом на тему плана израильского генерала Ариэля Шарона, который видит в Иордании возможную родину для палестинцев, поскольку там палестинцы составляют две трети населения. Арафат энергично показывает на меня своей шариковой ручкой: «А Вы бы приняли другую страну, например, Швейцарию, своей родиной? Вы бы никогда этого не сделали. Я тоже не принимаю замену родины. Этот план показывает, что израильтяне просто не хотят мира. Там у власти военная хунта, для которой война составляет важный элемент жизни. Менахем Бегин тоже относится к ней. Я больше не надеюсь, что они предоставят нам право самоопределения. Израильтяне требуют от нас, чтобы мы подчинились этому террористу Менахему Бегину».
Удивляет та самоуверенность, с которой Арафат высказывает упрек, что Менахем Бегин — террорист. Он, по-видимому, не хочет осознавать, что сам во всем западном мире считается террористом, поощряющим также мировой терроризм. Арафат же считает себя борцом за свободу. Разница между борцом за свободу и террористом для него очевидна: «Тот, кто борется за правое дело, не может быть террористом». Бегин, по его мнению, борется не за «правое дело».
На вопрос о том, не была бы ему более выгодна победа израильской Партии труда на выборах 30 июня 1981 года, чем успех Менахема Бегина, Арафат отвечает: «Партия труда, руководимая Пересом, не была бы более сговорчивой. Она бы тоже не вела с нами переговоров. Правит Бегин или Перес — Израиль остается Израилем».
Беседа продолжалась долго, тем временем уже почти рассвело. Арафат встает, когда один из советников напоминает ему о времени. Руководитель ООП должен в первой половине дня выступить перед офицерами, которые закончили курс подготовки.
Сопровождающий спускается со мной на лифте в холл гражданского дома в западной части Бейрута — это одна из многих квартир, находящихся в распоряжении Арафата. Под дверью дома сидят три человека охраны, на их коленях лежат автоматы Калашникова. Прожектор освещает пространство между домами. При яркой игре красок начинающегося рассвета искусственный свет кажется особенно бледным. Где-то вдали раздаются выстрелы.
Это никого не беспокоит. В городе, разделенном между христианами и мусульманами, постоянно возникают бои. Квартиры и бюро Арафата находятся в исламской части Бейрута. Организация христиан Ливана является его противником — одним из многих противников.
3. Арафат: держава без государства
Критически смотрит пост, который контролирует Лвъезд в обжитый палестинцами квартал города, т простирающийся от Арабского университета Бейрута на юг, вплоть до аэропорта. Каждая машина должна остановиться, окна следует открыть. Документы можно не показывать. Человек в коричнево-зеленом камуфляже кивает. Свободен путь в район размером несколько квадратных километров, в котором ООП — неограниченный хозяин.
