Весьма популярный прозаик Анатолий Гладилин отнекивался: «У меня никакого романа с ней не было. Мне просто очень льстило, что Марина Влади со мной дружит, ну а ей, видимо, требовалось, чтобы около нее были какие-то люди, которые смотрят с обожанием, как-то ей помогают, развлекают… Когда мы с Мариной где-то появлялись, я же видел, какой ажиотаж вокруг начинался. Помню, когда я впервые привел ее в ресторан ЦДЛ, по всему ЦДЛ тут же пронеслось: «Посмотрите, в «пестром» зале сидит Гладилин в своем старом свитере, а рядом с ним Марина Влади!»
Разумеется, Марина не только посещала рестораны. Гладилин водил ее в гости к друзьям. Григорий Горин (тогда малоизвестный писатель-сатирик) угощал их настоящей грузинской кухней, друзья-физики – невнятными разговорами об антимирах. В Переделкино на даче их ждал живой классик Валентин Катаев. Едва завидев гостей, хозяин засуетился, разжег костер – и сразу набежал народ… Позже, когда Гладилин предложил Марине возвращаться в Москву, Евгений Евтушенко мигом встрепенулся: «Никогда не оставлю Марину Влади наедине с Гладилиным! Еду с вами!»
Поэт явно гордился тем, что «дня три был одним из гидов Марины в Москве, учил ее по вывескам и плакатам читать по-русски, хотя разговорным русским она владела очень неплохо. Ее рассмешила надпись при въезде в темный тоннель под площадью Маяковского: «Коммунизм неизбежен. В.И. Ленин», и она с недоумением и отталкивающим чувством от неприятного звука, присущим актерам, еле-еле выговорила аббревиатуру КПСС.
– Но ведь здесь же явно звучит СС, – простосердечно сказала она.
Но громкое имя главного сердцееда Москвы с сибирской станции Зима так и не смогло перевесить чашу весов в его пользу. В конце концов, осознав свое окончательное фиаско, Евтушенко, вручая свой сборник «Идут белые снеги», вынужденно сделал дарственную надпись: «Марине и Володе, чтобы, даже разлучаясь, они не разлучались никогда. Ваша любовь благословенна богом. Ради него не расставайтесь. Я буду мыть ваши тарелки на вашей серебряной свадьбе. Женя Евтушенко».
Напрасными оказались и потуги преуспевающего кинорежиссера, записного плейбоя Андрона Михалкова-Кончаловского (наследника автора гимна СССР и «Дяди Степы, милиционера»). Попытки Андрона поехидничать над «плебеем» Высоцким, вырядившимся в нелепые кожаные джинсы, должного эффекта не приносили.
Марина стихи Евтушенко слушала, скептическим замечаниям сноба-режиссера внимала, ласково кивала, но глазами искала только Высоцкого. Проницательная Инна Гофф (ну а какой еще быть поэту?) говорила: «Она улыбается всем сразу, но видит только его. А он уже рядом, и они страстно целуются, забыв про нас. Нам говорят, что Марина только что прилетела из Парижа. Они садятся рядом… Она в черном скромном платьице. Румяное с мороза лицо. Золотисто-рыжеватые волосы распущены по плечам. Светлые, не то голубые, не то зеленые глаза… Звезда мирового кино. Колдунья… Вот и его заколдовала… Приворожила… Они забыли о нас. Они вместе. Они обмениваются долгими взглядами. Она ерошит ему волосы. Кладет руку ему на колено. Мы не в кино. Это не фильм с участием Марины Влади и Владимира Высоцкого. Это жизнь с участием Марины Влади и Владимира Высоцкого…»
А когда он пел… Когда он пел, она смотрела на него с восхищением. С выражением неимоверного счастья на лице. Александр Митта видел: «Он поет – она смотрит на него, он замолчит – она гладит ему руку. Между ними все время какой-то ток был. Марина всегда сидела около Володи. Часто – обняв за плечи. И это было такое абсолютное, сказочное счастье двух людей».
Но от приглашений в столичные (загородные) «великосветские дома» Марина Владимировна тоже не отказывалась. Актер Евгений Стеблов рассказывал: «Марина Влади и художник Коля Двигубский как-то заехали на Николину Гору к Михалковым. Никита купил барана по случаю у деревенского парня. Шашлык восхитительный получился в камине – словно в горах среди бабочек и цветов… Обаятельная, рассудительная, в очках, она совершенно не походила на свою колдунью из знаменитого фильма. Завели музыку. Твист. Марина предложила мне танцевать. Я сказал: «Не хочется», потому что стеснялся. Марина, похоже, не привыкла, чтобы ей отказывали, и самолюбиво, по-женски употребила на меня специальное время. Я сдался и твистовал вместе с ней, как мог. Спать разошлись далеко за полночь. Поутру завтракали на веранде: Никита, я и Сергей Владимирович…
За столом все молчали, чувствуя неловкость оттого, что под глазом у Марины был синяк. Спросить ее никто не решался… Что произошло – никто ничего не понимал. Наконец заговорила Марина:
– Как вы можете, Сергей Владимирович! Вы – известный писатель, общественный деятель. В Европе, вообще в цивилизованном обществе это выглядит дикостью! Антисемитизм – дикость и атавизм! Вы антисемит!
Сергей Владимирович был явно ошарашен и видом Марины, и ее монологом. После ее ухода он еще помолчал некоторое время, а потом сказал:
– Вот то-то-то-тоже. Приехала – ест, п-п-п-пьет и еще оскорбляет!
Позже выяснилось, что Марину разозлило какое-то неподобающее высказывание Михалкова-старшего в адрес Лили Брик на приеме во французском посольстве…»
В бездонном русском языке есть такой забавный глагол – «домогаться». Так вот, Влади действительно домогались. Завсегдатаи ресторана Дома литераторов вспоминают один из новогодних вечеров. За праздничным столом сидели Высоцкий с Мариной и Игорь Кохановский. На Влади, естественно, пялились все посетители ресторана. Но особенно упертым оказался писатель Александр Рекемчук. Дождавшись, когда Кохановский выбрался из-за стола и направился в туалет, Рекемчук, не вполне твердо державшийся на ногах, ухватил за рукав автора «Бабьего лета»: «Гарик, познакомь меня с Мариной Влади!» – «Пусть Володя тебя знакомит». – «Да я и с ним не знаком…» – «Ты не знаком?!. А с кем ты ночью за водкой на грузовике ездил?» Вот тут Рекемчук вспомнил: было, да-да, было! И даже песенку покаянную вспомнил:
И многих помня,
С водкой пополам…
Забавные в ЦДЛ случались истории. Не менее примечательная произошла с поэтом Сеней Сориным. В тот вечер спутниками Марины Влади были все те же известные дамские угодники и остроумцы Василий Аксенов, Анатолий Гладилин и Георгий Садовников. Сорин был не их круга. Но сомнамбулически бродя по залу, он неожиданно обнаружил прямо перед собой французскую кинозвезду. Приосанился, уселся за чужой столик и… уснул. Бахус шалил. Спустя некоторое время Марина стала прощаться со своими ухажерами, по очереди пожимая каждому руку. Тут Сорин очнулся, увидел протянутую руку и – лизнул. Все обалдели, Марина в том числе. Но Сорин знал, что делает! Он тут же вытащил из кармана химический карандаш и написал на Марининой ладони (на том месте, которое лизнул) свой телефон. Компания расхохоталась, Влади тоже…
