Ну, понятно, тот по простоте душевной и согласился.
– А что еще говорил?
– Товарищ Тараскин, помоги, пожалуйста, и Родина тебя не забудет!
И ребята, как это услыхали, сразу на дыбы:
– Все, пошли к замполиту! Пусть представляет к награде, раз он в атаку ходил.
А майор Ильин жив, здоров и по-прежнему замполит нашего батальона.
Компания принимает решение единогласно, но Тараскин сопротивляется: «Никуда я не пойду!» Тогда по стакану еще врезали, тут уже и Тараскин веселый, два активиста подхватили его под руки и потащили к Ильину. А мы жили тогда на турбазе какой-то, и у замполита была отдельная комнатка в щитовом домике. Где-то в предбаннике ординарец попытался их остановить: «Замполит занят! К занятиям готовится!»
– Вот мы сейчас зайдем, а потом пусть себе дальше готовится!
Один открывает дверь, другой заталкивает туда Тараскина и дверь закрыли. Ждут… Слышен разговор. А замполит видит, что Тараскин пьяный, начал его успокаивать: «Вы отдохните, приведите себя в порядок, а потом приходите, и мы с вами поговорим!» Вдруг ни с того ни с сего выстрел из пистолета. Конечно, ребята сразу протрезвели, дверь открывают и увидели только заднее место замполита, когда он махнул в окно. Выбил раму со стеклом и убежал. Тараскин с пистолетом в руках стоит, а в потолке дырка. Значит, не в замполита стрелял. Уже легче, но относительно. Ведь сейчас же он куда-то пошел, может и доложить, наверное, что Тараскин хотел его убить. И тогда мы все тут сядем с ним. Тараскину, конечно, по морде дали. Он кричит: «За что?!»
Приходят как убитые и никому ничего не говорят. И трезвые… Попытались ребята с ними пошутить, а они молча легли. Конечно, настроения нет, переживают.
День проходит, замполита нет. Тут всякие нехорошие мысли им в голову лезут, Тараскина проклинают:
– Какого черта ты стрелял? Тебе морду сейчас или попозже набить?
Тараскин извиняется:
– Замполит спрашивает – чего пришел? А я и сам не помню.
Вечер пришел, поужинали, а замполита все нет. Легли уже спать, но сон их не берет.
А утром дневальный объявляет:
– В 9.00 состоится общее построение. Приедет командир бригады и прочее начальство, так что всем привести себя в порядок!
Но ребята даже на завтрак не пошли, переживают:
– Все, кончилась для нас служба.
А когда позавтракали, пришел секретарь парторганизации батальона лейтенант Истомин:
– Ребята, давайте хорошенько приготовьтесь, приедут комбриг с начальником политотдела, будут награды вручать!
И, только услышав про награды, эти ребята сразу оживились. И точно. На построении человекам пяти вручили награды. В том числе и Тараскину орден Красной Звезды[13]. И вот после этого они все нам рассказали, а Тараскина подкалывали: «Ну все, теперь нас каждый день угощать будешь!»
Тут, конечно, нужно понимать вот что: на фронте мы о наградах и не думали. Ни о своих, ни тем более о чужих. Да и не знали мы, у кого какие награды. Это уже когда война кончилась, когда их надели, вот тогда все и увидели. И вопросы когда стали появляться? Это уже когда в 70-х и 80-х годах собирались на встречах ветеранов корпуса. Когда посидим за столом, выпьем, вот тогда уже кто-то и позволял себе высказаться.
Например, наш последний комбат Писаренко был обижен на комбрига. Он прошел всю войну и имел шесть орденов – прилично. Но иногда он упоминал, что случались моменты, когда в наградах его прижимали. Мы его успокаивали: «Иван Петрович, ну вам мало, что ли? Посмотрите, у кого еще шесть орденов есть? Раз-два и обчелся…» А он рассказывал, что его и на Героя представляли. Ну, не знаю. Он был словоохотливый мужик, и в запале мог немного взбрехнуть, мы пару раз ловили его на этом. Но тем не менее он действительно был очень храбрым и смелым, так что вполне допускаю такое.
Или еще пример. Уже после войны я служил с Горным Давидом Иосифовичем, который всю войну прошел в одной бригаде. С момента ее формирования в июне 42-го и до самой Победы он служил в роте технического обеспечения специалистом по электрооборудованию. Хороший технарь, с обязанностями справлялся, но должность-то не самая заметная, и за войну он имел две награды: орден Красной Звезды и медаль «За боевые заслуги». Но вот когда мы собирались иногда и когда уже выпили, тормоза у него тоже отпускались, и он постоянно говорил: «Я до сих пор проклинаю этого пропагандиста майора Суворова. Сколько раз меня подполковник Филиппов, зампотех бригады, представлял. Но как до Суворова доходит, он говорит: «Надо награждать боевых людей, тех, кто в атаки ходит! А этих через одного! И я все попадался через одного…» Но все эти претензии по поводу наград я бы всерьез не рассматривал.
Недавно я узнал, что энтузиасты военной истории создали список самых результативных танкистов Красной армии. Так те, у кого на счету 10 танков и более, почти все Герои. Но никакой обиды у меня нет, мне наград хватает. И так мы в почете. Но конечно, если взвесить все, то, наверное, меня могли бы наградить и больше. Потому что вывезти штаб бригады со знаменем из окружения – это чего-то да заслуживало. Но я не приучен заниматься такими вещами. Начальству виднее. Ну чего обо мне говорить, если даже такие, как Василий Брюхов, оказались не отмечены. Его книга мне понравилась, тут как говорится, добавить нечего. Я с Василием Павловичем неплохо знаком. В 1980 году он приехал к нам в дивизию с инспекцией. А с нашим командиром он служил вместе на Дальнем Востоке. Зовет меня: «Николай Николаевич, зайди!»
Захожу, за столом сидит генерал-лейтенант. Представился, познакомились. Расспросил, где был, когда. Спрашивает:
– А чего в Академии не учился?
– Да один раз попытался, но завалил физику и плюнул на это дело…
– Зря, – говорит. Пошутили, посмеялись, накоротке поговорили.
Спрашивает моего командира:
– Ну как он?
– Побольше бы таких офицеров. Но собирается уходить. – Мне ведь уже под 60 шло.
– Нас остались единицы, так что, если здоровье позволяет, послужи еще!
А ближе к вечеру меня вызвали в дом офицеров: «Брюхов сказал, чтобы был». Там на фуршете более подробно поговорили. Таких танкистов, конечно, мало было. Лихой, смелый, недаром звание Героя в 95-м ему присвоили. Хоть и поздновато, но все-таки.
Понравилось еще интервью с Ионой Дегеном. Его рассказ мне показался достоверным. В некоторых моментах такие детали вспоминает, что и я такого уже не помню. Оцениваю его как настоящего, достойного танкиста. Подготовленный, знающий танковое дело. Для танкиста срок пребывания на фронте – приличный. Считаю, что свой долг перед Родиной он исполнил сполна, и желаю ему доброго здоровья, чтобы он и дальше помогал людям. Знаю, что многих очень резанула антисоветская нотка в его рассказе. Даже где-то обиделись на него, мол, все видит только в черном цвете. Меня эта нотка негатива не напрягала, но полагаю, что здесь он кое-что преувеличил. Будем считать на его совести.
