Вряд ли этот устрашающий эпизод в действительности имел место, но дурная слава уже витала над ней, словно мстительный призрак, и требовались новые усилия, новые неожиданные решения, чтобы, не обращая внимания на неудачи, продолжать начатое дело.
Ее жизнь в Каире не напоминала, как прежде, волшебную восточную сказку. Всю зиму 1872 года она перебивалась с хлеба на воду и сомневалась, дотянет ли до весны. Ее спасла беззаветная преданность Эммы Каттинг, которая занимала для нее деньги.
Эмма стала ее закадычной подругой, испытывая к ней, по-видимому, самые сильные чувства. Очерствевшая душа Елены Петровны опять оживала. Эмма Каттинг доказала ей, что еще существуют на земле сердобольные люди, всегда готовые по неизвестным причинам и без корыстных целей прийти на помощь.
Елена Петровна охотно изливала перед Эммой душу. Ей больше некому было довериться, не на кого положиться.
Эмма Каттинг терпеливо выслушивала подругу, узнавая много нового о ее жизни. Казалось, что Блаватская раскрыла перед ней все свои тайны. Обнажилась до самого основания.
Между тем никто из них, ее верных соратниц и соратников, не предполагал, что открывшаяся сокровенная сущность Блаватской, как медуза Горгона, могла превращать в камень наивных и доверчивых людей. Сама же Елена Петровна тогда еще не знала, что превращенные ею в камень люди при столкновении с ними могут больно ударить. В недалеком будущем Эмма Каттинг, став после замужества леди Куломб, ей это продемонстрирует.
В Каире Блаватская пересмотрела кодекс нравственных правил и понятий о чести. Она с этого времени осознала себя политиком, для нее тайны спиритизма уже не существовали сами по себе, как загадки человеческой психики. Эти тайны стали притягивающим магнитом, и не она единственная попала под его воздействие. Таких «намагниченных» людей оказались многие тысячи, и они, в свою очередь, притягивали других, любопытных и любознательных. Не сложно было предвидеть, что в итоге получится из этого неожиданного явления массового психоза, а также понять, какие огромные выгоды оно сулит.
Елена Петровна твердо решила установить контроль над разбушевавшимся интересом к потустороннему. В ином случае вышедшая из берегов стихия неминуемо приводит, как она полагала, к неисчислимым бедствиям. Теперь Блаватской приходилось чутко улавливать глухой мистический гул толпы.
На берегу Нила Елена Петровна поклялась себе поддерживать стихийно разгоревшийся жертвенный огонь, судить, утешать и брать на себя чужие грехи. Присягнула пирамиде Хеопса, что будет для толпы матерью, вроде Пречистой Девы, для неокрепших умом — мудростью, в дремучем лесу насилия и предрассудков прорубит прямые просеки, и люди увидят небо. Она была уверена, что заразит людей собственной верой, поселит их в надземной стране надежд и предчувствий, выведет за обыденную явь в многомерное пространство сновидений и грез, сквозь души «махатм» преломит скучную людскую жизнь. Она научилась любить призрачный мир. Обещала, что с голубого неба мечты ее правда сойдет на землю.
Блаватская верила, что станет провозвестницей всеобщего счастья, обрежет лишние побеги и даст завязаться плодам. Она обещала, что никого не упрекнет за свою разбитую жизнь. На тех, кто за ней не пойдет, она грозилась наслать мор, глад и невыносимую долю. Елена Петровна явно нарушала заповедь «не сотвори себе кумира».
Она всецело отдалась служению оккультной идее. Мысль о грозной силе влиять на людей въелась в ее плоть, кровь и сознание.
Блаватская доказала, что кое-чего стоит. Создание Общества по исследованию спиритических феноменов было ее первым шагом к верховной оккультной власти. Ее роковая ошибка заключалась в том, что она своевременно не обратилась за помощью к своим — россиянам. Не представлялся благоприятный случай. В российском консульстве в Каире шла вражда между сотрудниками, им было не до нее.
Елена Петровна сожалела, что связалась с мадам Себир. Вместе с тем без нее она уже не смогла бы обойтись. Мадам Себир ведала всем реквизитом медиумического театра, служила ей «крышей» при сомнительных и рискованных авантюрах. Она была ее глазами и ушами. Блаватская утешала себя тем, что у всех великих людей есть скрытые, недостойные их привязанности, своеобразные громоотводы для порочных страстей. Ей было, однако, досадно, что мадам Себир возомнила о себе невесть что.
В сущности, цель Елены Петровны была достигнута. Она создала в Каире Спиритическое общество. Несмотря на разразившийся скандал, оно не прекратило своего существования. Об этом свидетельствовал приехавший в Каир американский спирит Джеймс М. Пиблз. В своем отчете он отметил, что был безумно рад узнать, что «мадам Блаватская при поддержке мужественных соратников организовала Спиритическое общество, в котором одаренные медиумы записывают сообщения с того света, а также выявляются другие формы потустороннего присутствия».
К моменту приезда Пиблза в Каир весной 1872 года Елена Петровна уже находилась в России, ее сопровождала мадам Себир, с ними также были купленные по случаю обезьянки. Появление Блаватской в Одессе в апреле 1872 года не привело в восторг ее родственников. У Елены Петровны начались бесконечные ссоры и перепалки по каким-то малозначительным поводам. Она определенно раздражала тетю Екатерину, мать Сергея Витте. Та смотрела на нее, как на змею, стоявшую на хвосте.
«Пусть я уж лучше останусь со своей неудачливой, голодной и безвестной жизнью и со своим непризнанным талантом, но ни за что не пойду у них на поводу» — так рассуждала, вероятно, Блаватская, желая как можно быстрее уехать из Одессы, где ее всегда ожидали одни неприятности. В эти сумрачные дни ее жизни она написала письмо русским жандармам, изложила фантастический проект о том, как следует работать на арабском Востоке представителям тайной полиции. Она долго и безуспешно ждала ответа.
Елена Петровна задержалась в Одессе и убралась восвояси ровно через год. Она поехала сначала в Бухарест, к старой подруге мадам Попеску, а оттуда направилась в Париж, где обосновался ее двоюродный брат Николай, сын Густава Гана.
Письмо начальнику жандармского управления города Одессы III отделения собственной его императорского величества канцелярии
Одной из тайн Е. П. Блаватской, до сих пор окончательно не раскрытой, является ее письмо от 26 декабря 1872 года начальнику жандармского управления города Одессы III отделения собственной его императорского величества канцелярии. По сей день не совсем ясно, что побудило Е. П. Блаватскую взяться за перо и обратиться к русским жандармам с предложением своих услуг.
