Аркадий Кошко - Очерки уголовного мира царской России

   В час появился какой-то тип, прошелся несколько раз взад и вперед, внимательно оглядываясь, и, непринужденно сев на скамейку, закурил. Посматривая по сторонам, он пошарил тросточкой под ней и вскоре, уронив палку, нагнулся и вместе с нею поднял и конверт, каковой быстро сунул в карман пальто. Посидев еще минуты две, он встал и, играя тросточкой, направился к выходу.

   Здесь ему агент любезно предложил сесть с ним на извозчика, и тип был доставлен в полицию.

   В среду с утра я был занят срочным делом. Около двух часов мне доложили о привозе арестованного.

   - Хорошо, посадите его в камеру, мне сейчас некогда, я допрошу его позднее.

   Часа в четыре явилась за результатом дама.

   - Ну что? - спросила она с любопытством и тревогой. - Вам удалось его задержать?

   - Как же-с!

   - Кто же он такой?

   - Я все утро был занят, сударыня, а потому не успел его ни допросить, ни видеть. Но я сейчас его вызову и допрошу при вас.

   - Ах, нет. Я лучше уйду, а то как-то неловко.

   - Напротив, сударыня, останьтесь, так будет лучше.

   - Вы думаете?!

   - Конечно!

   - Ну что же, хорошо! - сказала она нерешительно.

   Я велел привести арестованного. Минут через десять в кабинет вошел молодой человек лет двадцати пяти, отлично одетый, бритый, красивой внешности. Но здесь произошло нечто совершенно для меня неожиданное. С его появлением раздался вдруг задушенный крик моей посетительницы:

   - Саша?!!

   И в этом слове мне послышалось и изумление, и отчаяние, и ужас, и горе. Арестованный яростно взглянул на нее и, передразнивая, также протянул к ней руки, состроил страстно умильную рожу и с тремолем в голосе, с пафосом простонал:

   - Офелия?! - после чего злобно отвернулся и плюнул.

   - Господи, Саша, да как это ты мог?! Зачем было хитрить? За что?

   - За что-о-о? И вы еще спрашиваете?! Да неужели же вы настолько глупы и нечутки? Неужели же вы воображали до сих пор, что ваши ласки мне нужны? Ведь посмотрите на себя хорошенько: вы поблекшая, старая женщина, почти старуха! Я с дрожью вспоминаю об этих отвратительных минутах, эти дряблые щеки, эта измятая кожа на шее! брр...! Да знаете ли вы, что в минуты ваших страстных ласк я плотно закрывал глаза, чтобы не видеть всего вашего убожества!

   Я несколько раз намекал вам о том, что крайне нуждаюсь в деньгах, что имею срочные долги и т. д. Вы же, не то по глупости, не то по скупости, пропускали это мимо ушей и в результате заставили меня прибегнуть к хитрости. Вы же, вы мне противны, понимаете ли, - противны, старая Мессалина!

   Несчастная женщина, закрыв лицо руками, безудержно рыдала.

   На меня накатила злоба, и, полу задыхаясь, я проговорил:

   - Ну, и негодяй же вы, милостивый государь! Много мошенников и негодяев видали эти стены, но вы побили рекорд!

   - Ах, нет, не надо! - взмолилась Дама. - Бог с ним, я ему прощаю, отпустите его, исполните мою просьбу! - и встав, шатающейся походкой направилась к выходу.

   - Как ваше имя, где вы живете и кто был фотографом? - спросил я сурово арестованного.

   Он назвал себя, указал адрес и выдал приятеля. Я записал и, позвонив, вызвал агента:

   - Отправляйтесь по этому адресу, произведите тщательный обыск и непременно отберите фотографии, подобные этой (я протянул агенту записанный адрес и фотографию, переданную мне дамой); разыщите и соответствующий негатив, конечно.

   - Излишние предосторожности, - иронически сказал арестованный.

   - Поверьте, что если отпустите меня, то я и думать забуду об этой дурище!

   - Да разве можно верить таким типам, как вы? Ведь этакая гнусность! Пытались неудачно альфонсировать несчастную женщину, затем не более удачно прошантажировали ее и, наконец, влипнув, подло озлобились и принялись наносить ей удары по самым больным местам. Какая гадость! Конечно, я должен исполнить ее просьбу, хотя бы для того, чтобы не предавать огласке всю эту историю. Но помните, что если вы только вздумаете дать о себе знать, то не только немедленно я вас арестую, но и, отбыв тюрьму, вы будете высланы административным порядком и лишены права въезда в столицы. Не забывайте, что 200 рублей, отобранные у вас, были заранее переписаны и засвидетельствованный список их мне представлен, вот он. Ну, а теперь убирайтесь вон, вы мне органически противны.

   Он не заставил себя долго просить и исчез немедленно.

   Таким образом несчастной женщине удалось спасти свой семейный покой, но... но какою ценою!

   Как- то на утренний служебный прием является ко мне Тамбовский начальник сыскного отделения и заявляет, что, получив отпуск, приехал по личным делам в Москву и зашел ко мне представиться и просить совета. По его словам, у них в губернии произошел случай попытки поджога при довольно странных обстоятельствах, разъяснить которые до сих пор не удается.

   - С неделю тому назад, - рассказывал он, - обратился ко мне некий моршанский купец Коновалови в большой тревоге сообщил, что им только что получено письмо, написанное на машинке и без подписи. В нем его предупреждали, что в ночь на 22 августа, т. е. как раз в момент истечения срока страхового полиса, предполагается поджог его многочисленных амбаров, а посему доброжелатели его предлагают ему принять соответствующие меры охраны. Об этом Коновалов сообщал мне за сутки до назначенной ночи.

   - Что же, - сказал я ему, - вы, конечно, перестраховали ваше имущество?

   - В том-то и дело, что нет. Мы уже более 10 лет страхуемся в Московском Н-ом Обществе. Так было и нонче. Недели за две до срока я перевел деньги в Москву, прося продлить страховку опять на год, как вдруг дня три тому назад мне деньги возвращают по почте с извещением, что страховое общество, сокращая свои дела, не желает возобновлять страховки. Я бросился туда-сюда, да в нашем городишке подходящих надежных учреждений нету, ведь имущество свое я страхую в 250 тысяч рублей, опять то да се, да и дела задержали - ну, словом, помогите.

   - Что же я могу для вас сделать? - спрашиваю.

   - Будьте милостивы, - говорит, - дайте мне верную охрану, пущай ваши люди ночки три подежурят у моих амбаров, может, они изверга и изловят. Я же в это время смахаю в Москву и застрахуюсь в каком-нибудь другом Обществе.

   Он мне показал и анонимное письмо, и извещение страхового общества с отказом. У меня как раз имелись свободные люди, и, дав Коновалову пятерых человек, я отправил их с ним в Моршанск.

   Мои люди пополнили свои ряды тремя стражниками, отпущенными им местным исправником, и эти восемь человек вместе с коноваловскими молодцами принялись дежурить у амбаров.