Было еще совсем темно, но пассажиры начали выходить из вагона.
— Вылезай, матрос! — сказал Фредерику кондуктор. И, видя, что тот не понимает, пояснил: — Надо сесть на паром, чтобы переехать в Манхэттен.
В предрассветном тумане вырисовывались очертания Нью-Йорка. Хриплые свистки, раздававшиеся на пристани, звучали в ушах Фредерика как песня; корабельные склянки выбивали марш свободы. Он сошел по сходням, опустил на землю свой саквояж и оглянулся. Запруженная судами река напоминала оживленную, деловую улицу. Босоногий негр, прислонившись к столбу, наблюдал за Фредериком.
— Что это за река, малец? — спросил Фредерик,
Тот уставился на него во все глаза.
— Не знаешь, что ли? Река Гудзон! А ты сам откуда, матрос?
Беглец с восточного побережья улыбнулся.
— Ох, издалека! Немало рек переплыл!
Рано утром 4 сентября 1838 года Фредерик вошел в Нью-Йорк, Он был свободен!
«Разве людей не вздымает волна истории?
Искры летят от одного к другому.
Наваленный воздух плавится,
Поднимается ввысь со дна черного гетто,
Взмывает к самому небу,
Превращается в пламенное древо свободы,
Семена которого летят во все концы
охваченной битвой земли!»
Гарри Грэник
ГЛАВА 6
ЧТО ЭТО: ВЕЩЬ ИЛИ ЧЕЛОВЕК?
Фредерик предполагал обосноваться в Нью-Йорке. Он свободен, в кармане у него есть деньги, он обязательно найдет работу. Он ни о чем не загадывал — только бы добраться до этого огромного города, здесь живут аболиционисты, издающие газеты с призывами освободить рабов, здесь есть множество свободных негров. И здесь он может работать в полной безопасности…
Но в первый день Фредерику не удалось найти работу. В поисках места он неожиданно натолкнулся на новое препятствие — негры, к которым Фредерик пытался обращаться, явно уклонялись от разговора с ним. И вот, когда ему снова встретился на улице негр, Фредерик решительно подошел к нему и заговорил. Негр был в забрызганной краской одежде, нес в руках ведро и кисть — очевидно, он работал маляром.
— Добрый вечер, мистер! Не скажете ли вы мне, где тут можно найти жилье? Я только что приехал и…
Темнолицый, со впалыми щеками человек быстро и тревожно огляделся по сторонам.
— Дай пройти, я знать ничего не знаю, — пробормотал он и шагнул было вперед, но Фредерик загородил ему дорогу.
— Послушайте, мистер, я хочу только…
Человек ответил негромко, но весьма воинственно:
— Я тебя не знаю, матрос! И ничего тебе не скажу!
Фредерик глядел ему вслед, пока негр не скрылся за углом. Наступил вечер, и юноша вошел вслед за двумя матросами в какую-то таверну, окутанную клубами табачного дыма. Там он плотно поужинал; подавал ему смуглый, добродушного вида малый, отец которого, вероятно, выращивал маслины где-нибудь на горном склоне под Римом. Чесночный аромат, грубый хохот, запах моря, пропитавший одежду и тела матросов, — все смешалось в этой тускло освещенной, душной комнате. Несколько человек приветственно приподняли пенящиеся пивные кружки, когда Фредерик, забравшись в уголок, тяжело опустился на стул. Юноша помахал им рукой в ответ. Однако, боясь себя выдать, он решил не задерживаться в таверне.
Выйдя на улицу, Фредерик бесцельно побрел в сгущающуюся тьму. Ему почудилось, что на него подозрительно взглянул фонарщик, ставивший на углу свою лестницу. Фредерик свернул в переулок, где было потемней. Он устал. Тащить саквояж было тяжело.
Бородатый моряк, который шел по другой стороне, вынул изо рта короткую трубку и с интересом посмотрел вслед удаляющейся фигуре. «Странно, молоденький матрос-и такой тяжелый саквояж? Ишь, как хлопает по ногам!» — подумал моряк и, перейдя улицу, устремился за юношей.
— Привет, морячок, — негромко окликнул он.
Фредерик вздрогнул всем телом и обернулся. Он не мог разглядеть в потемках, белое или черное лицо скрывается за густой бородой незнакомца и поэтому ограничился словами:
— И вам привет.
Моряк пошел с ним рядом.
— Давно прибыл?
— Вчера. Из Вест-Индии. — Ответ прозвучал совершенно непринужденно.
«И все же, — подумал моряк, — здесь что-то не так!» Он искоса взглянул на молодого матроса и спросил:
— С какого ты судна?
К этому вопросу Фредерик был хорошо подготовлен.
— С «Сокола».
Несколько шагов они прошли в молчании. Незнакомец попыхивал своей трубочкой. Фредерик ждал, что будет дальше.
— А может, ты держишь курс… на Полярную звезду?
У Фредерика громко застучало сердце. Фраза эта могла иметь только один смысл. Кто же этот человек: друг или враг? Можно ли довериться ему?
— Говорят, Полярная звезда выводит на верный путь, — осторожно ответил он.
Незнакомец взял его за руку.
— Тебя она вывела правильно. Пошли!
В маленьком домике на Сентр-стрит Фредерика приветливо встретила мать моряка Тома Стюарта — невысокая женщина с живыми глазами. Но не успел юноша коротко поведать им свою историю, как сон одолел его — он уснул впервые за двое суток.
Тогда Том Стюарт быстро направился на угол Черч-стрит и постучался в дверь дома Дэвида Раглса, секретаря Нью-Йоркского комитета бдительности.
— Вы правы, — сказал секретарь, выслушав сообщение моряка. — Здесь он не в безопасности.
— Нью-Йорк полон южан. Сейчас они как раз возвращаются с курортов, — добавил Стюарт. — Если он станет искать работу в доках, его тут же схватят.
Раглс усмехнулся: эта широкая усмешка на миг закрыла шрам, пересекавший его черное лицо.
— Сегодня его спасла божья воля. Теперь дело за нами — надо увезти его отсюда.
Он прикрыл рукой свои незрячие глаза и замолк, размышляя.
Дэвид Раглс родился свободным. Он получил образование, был находчив и отважен. Но однажды отвага завела его слишком далеко. В штате Огайо разъяренный рабовладелец хлестнул его плетью по лицу. Удар пришелся по глазам, и Раглс ослеп на всю жизнь. Зато невольник, которому он помог бежать, вырвался на свободу. И Дэвид Раглс сказал: «Мои глаза — в обмен на жизнь человека? Мы в выигрыше!»
Моряк нерешительно откашлялся.
— У него есть девушка, свободная. Они должны встретиться здесь.
Секретарь нахмурился.
— Боже праведный! По-моему, нам хватает дела и без устройства любовных свиданий!
Но Том Стюарт улыбался в темноте, возвращаясь домой. Ведь он хорошо знал сердце этого негра, знал, что завтра утром, приветствуя в своем доме молодого беглеца, Раглс не выскажет ни малейшего неудовольствия.
