Сережа был серьезным парнем, творческим. Ему присвоили сержанта, когда он служил. Хотел поддерживать свой авторитет только за счет себя, своих действий, способностей. Хотел сам всего добиться.
Однажды предлагает снова почитать стихи свои. Я слушал всегда. Когда начинал улыбаться, он обижался. Потом я делал серьезный вид — и все было нормально. Особенно запомнилось мне его письмо сестре.
Письмо.
Я пишу из Афганского края,
Где забыл, что такое покой,
Где я сплю в сапогах и бушлате,
К автомату прижавшись щекой.
А ещё, дорогая сестрёнка,
Я с подъема в окопе сижу,
И на мир, что прекрасен и звонок,
Сквозь прицел автомата гляжу.
Здесь десантники вас охраняют
Вдалеке от родимой земли,
А в небесной дали пролетают
Наши русские журавли…
Клин за клином в Россию несутся,
Обгоняя грядущие дни,
А когда в Подмосковье вернутся,
То тебя там увидят они.
Пусть расскажут тебе на рассвете,
Как скрывается солнце в пыли,
Как Афганские малые дети
Нам кричали — «Аскар шурави».
Как скрипели зубами ребята,
Досылая последний патрон,
Как под ноги бросали гранаты,
Окруженные с разных сторон.
Но, сестренка моя, не печалься —
Наведет здесь порядок десант,
Помянув тех, кто смерти достался,
Мы в Россию вернемся назад.
А ещё пусть расскажут, родная:
У меня все в порядке всегда.
Одного лишь я точно не знаю,
Скоро ль встречусь с тобой и когда.
Представляю — тебя я увижу,
Ты шагаешь с работы домой.
И, конечно, ты тоже заметишь
Мой десантный берет голубой.
Дни летят, обращаясь в недели,
Месяца переходят в года.
И быть может, тельняшку с беретом
Не оденем уже никогда.
Но навеки запомнят ребята
Тот декабрь, над дувалами дым…
И того молодого солдата,
Что остался навек молодым.
8 августа 1980 года получил легкое ранение. Прочесывали кишлак. Вечером заняли одну высотку. Разминировали и остались на ночлег. Рано утром начали спускаться в кишлак для прочесывания, по нам начали стрелять. Я шел, была влажная поверхность, было залито все водой. Я думал: «Не хочется падать на мокрое». Сделал несколько шагов, а когда стал падать — ударило что-то по руке, зажгло ногу. В результате задымился карман, скобу гранаты согнуло, черкануло по ноге, пробило автомат, магазин и палец. «Родился в рубашке». Это все было рядом…
Меня отправили в медицинский санитарный батальон в город Кабул. Вместе со мной было ещё несколько раненых из нашей роты. Сделали обезболивающий укол, некоторое время нужно было ждать. Взял носилки, лег. Позвали на рентген, который делали в палатке. Обработали рану и отправили в палату. Сутки проспал. Разбудили во время обхода врачей. Бинт засох. На перевязке доктор дал время размотать самому. Так как было больно и себя жалко, размотать не удалось! Доктор решил схитрить: медсестра назвала мою фамилию, пока я повернул голову, доктор резко размотал бинт, я даже не успел дернуться.
В медсанбате я узнал о том, что погибли мои друзья на следующий день после моего ранения — Сережа Голиков и Суфиянов Раис. Они шли по «зеленке». Суфиянов вышел на пристреленную точку. Получил ранение. Понять, откуда идет стрельба было невозможно, она была организована «духами», чтобы задержать продвижение наших подразделений и обеспечить отход своих. Сергей Голиков бросился к Суфиянову на помощь. Сережа погиб на месте, получил ранение в грудь. Через несколько минут добили и Раиса.
В медсанбате я срок не долежал до конца, попросил выписать в часть.
Под блеск звезды уходит батальон
Обратно на предписанную базу.
А нас сюда солдатский долг зовет
В Афганистан летим мы по приказу.
Афганистан — далекая страна.
Афганистан — здесь каждый день война.
Афганистан — здесь зной, жара, пески.
Дороги к дому, ох, как не близки.
Афганистан — тебя нам не забывать,
В твоих горах мы научились жить.
Учились здесь мечтать, любить и ждать.
Как было трудно — будем вспоминать.
Мы вспомним землю, камни и ветра.
Все это было будто бы вчера.
Афганистан — что сделал ты со мной?
Как тянет к матери родной.
Окопы роешь — сил уж больше нет.
Но не забудешь, когда возьмешь берет.
В берете — честь, отвага и любовь.
В родное небо тянет вновь и вновь.
Ихвани лезут только ночью в бой.
Не бойся, Брат-десантник, я с тобой.
Мы отобьем атаку и тогда
Завидовать нам будут все бога!
(Сергей Голиков)
Хорошо было нести службу у домов советников. Напряжения особого не было, днем наводили порядок, обслуживали машину. Рядом — виноградник. Ели виноград и загорали. Ездили в соседнюю часть к летчикам за едой на склады. У нашего парня был земляк — приходишь к нему, бросишь через забор рюкзак, а через минут пятнадцать получаешь его обратно с тушенкой, маслом, консервами, хлебом. Как загорали? Бросишь бушлат на землю и носом вниз ложишься. Через часа полтора встал — перевернулся на спину и ещё часа на полтора! И так целый день! Загар хороший был. Никто не обгорал. Солнце хорошее. Температура хорошая. Воздух чистый. Моря только не было!
Вечером набираешь мешок винограда, ставишь рядом ведро воды — макнул веточку в воду и ешь виноград! На семерых съедали весь мешок. Ладно, виноград — был рядом. А на одном из выходов, прочесывая кишлак, нашли абрикосовое дерево, спилили ветку, с трудом унесли. После того, как мы её съели, осталась целая каска зерен!
Ноябрь 2008 года.
В подготовке текста воспоминаний оказала помощь Корякина Дарья Александровна, студентка 1-го курса Гуманитарного факультета Московского авиационного института (государственного технического университета)
Буданов Сергей Викторович
По нашей паре вертолётов работало около 15 стволов
Я родился 1955 году в городе Москве. Окончил школу, ПТУ № 24, два года отработал в в/ч 35 533, потом был призван в ракетные войска на ракетный полигон «Плисецк». Сейчас в звании подполковника.
В 1975 году поступил и в ноябре 1979 года окончил Саратовское высшее военное училище лётчиков, а уже 6 декабря прибыл к своему месту службы в город Ашхабад. Хотя никаких точных данных у нас не было, но ощущалась тревожная обстановка. Офицерам выдали боевое оружие, в школах собирали данные, куда и когда будут эвакуировать детей.
