В январе 1882 года по флоту был отдан приказ. Под номером 48 значились три короткие строчки:
«Производится:
По линии: из капитанов 2-го ранга в капитаны 1-го ранга
Флигель-адъютант Макаров 2-й».
(В ту пору в русской армии и на флоте было принято однофамильцев именовать с порядковыми номерами, причем первый номер давался старшему по службе.)
6 сентября 1882 года «Тамань» бросила якорь в Николаеве: служба Макарова в Константинополе завершилась, его отзывали в Петербург. Он сдал командование, с этой целью был произведен смотр вверенному ему кораблю. Результаты смотра отражены были в приказе по Черноморскому флоту: «Главный командир Черноморского флота и портов, произведя вчерашнего числа смотр возвратившегося со станции в Константинополе пароходу „Тамань“, нашел его по внутренней чистоте и порядку в отличном состоянии, команда отличалась бодрым и здоровым видом, претензий не оказалось... Работы производились вполне отчетливо, с полным усердием, знанием дела и без малейшего шума и замешательства. Оставшись вполне доволен этими результатами, его превосходительство изъявляет свою признательность командиру парохода флигель-адъютанту Макарову, благодарит всех офицеров и поручает командиру объявить свое спасибо команде за молодецкую службу и хорошее поведение».
Как видно, усиленные ученые занятия ничуть не отвлекли Макарова от исполнения основного своего долга. Служба есть служба...
Сразу же по прибытии в Петербург Макаров засел за работу. Он привез с собой множество записей, таблиц, графиков. Однако этот огромный материал еще предстояло обработать. До сих пор Макаров никогда не занимался географией и тем более узким разделом этой науки – гидрологией. Теперь он вновь садится за книги и карты. Он обращается за советом к различным специалистам. Так, он познакомился с преподавателем Морской академии, известным ученым-гидрологом капитаном Ф. Ф. Врангелем. Позднее Врангель, ставший самым близким другом Макарова, вспоминал об их первом знакомстве: «Меня крайне заинтересовали важные результаты его наблюдений; и еще более поразила меня его личность, которую можно было вполне оценить, лишь видя его в работе. Даровитых русских людей я встречал часто, но редко природная быстрота соображения и проницательность ума соединяются с таким неутомимым трудолюбием, как у Степана Осиповича Макарова, с такой настойчивостью в преследовании намеченной цели».
Тем временем морская служба Макарова продолжалась своим чередом и также требовала немалых сил и хлопот.
21 февраля 1883 года он был назначен флаг-капитаном (помощником) командира Практической эскадры Балтийского моря адмирала Н. М. Чихачева. Летом Макаров много времени проводил в море. Нередко ему приходилось замещать Чихачева и самостоятельно командовать эскадрой.
Наконец исследование о течениях в Босфоре было завершено. И тогда пришел заслуженный триумф. Случилось это 21 мая 1885 года. В этот день Макаров прочитал на заседании физико-математического отделения Российской Академии наук доклад «Об обмене вод Черного и Средиземного морей». В том же году эта капитальная работа была опубликована в академических «Записках». Макаров не только подробно описал движение вод в Босфоре, но и дал объяснение этому явлению. Верхнее течение порождается тем, что уровень Черного моря несколько выше, чем Мраморного. Вода Мраморного моря более соленая, поэтому имеет больший удельный вес. Следовательно, нижнее течение объясняется этим фактором: вода стремится из области высокого давления в область давления малого.
Макаров установил, что из Черного моря вытекает почти в два раза более воды, чем притекает. Объясняется это просто. В Азовское и Черное моря впадает множество рек, в том числе такие полноводные, как Дунай, Днепр, Дон. Реки опресняют морскую воду, а испарение воды в черноморских широтах не слишком сильное. В итоге Черное море как бы переливается «через край» в море Мраморное, а затем и в Средиземное.
Таковы (в самом кратком изложении) выводы объемистого макаровского труда. Теперь, по прошествии многих десятилетий, можно с уверенностью сказать, что материал его исследований оказался добротным. В 1917–1918 годах известный немецкий океанограф Мерц провел фундаментальное исследование Босфора. В его распоряжении были не бочки с водой, а сложные приборы, которых не знали во времена Макарова. Да и не приходилось Мерцу тайком выходить в пролив на шлюпке – нет, турецкие власти всячески помогали ему. И что же? Оказалось, что все основные выводы и подсчеты, выполненные немецким ученым, полностью согласуются с соответствующими положениями Макарова, и сам Мерц с большим уважением отозвался о работе нашего соотечественника.
Фундаментальное исследование Макарова, высоко оцененное современниками и безусловно признанное потомками, сразу поставило его в ряд крупных ученых России. И как признание этого Академия наук в 1887 году присудила ему премию митрополита Макария. Этой весьма почетной наградой отмечалась раз в два года лучшая работа по физико-математическим дисциплинам. Остается добавить, что во время первой мировой войны командование русского Черноморского флота использовало открытие Макарова при разработке планов минирования Босфора.
Вот чем закончилась годичная служба Макарова на стационере «Тамань», служба, которая для многих осталась бы просто-напросто приятным времяпрепровождением...
Сумеречный февральский день навис над Петербургом. Высокое небо серо, тускло. Даже золотой шпиль Адмиралтейства кажется на таком фоне серым и тусклым. Но само здание всегда великолепно: при любой погоде классическое творение Захарова сохраняет величие и строгость – качества, символизирующие новую русскую столицу. Часы на башне Адмиралтейства едва пробили три, а в окнах длинного фасада уже загорелись огоньки: зимний день короток. За одним из таких окон у обшарпанного стола сидит писарь в матросской форме. На столе стеклянная керосиновая лампа, чернильница, листы бумаги. Писарь пожилой, с прокуренными усами, даже за столом не теряет он выправки и четкости движений: шутка ли, тридцать пять лет службы, при государе императоре Николае Павловиче начинал. А тогда было строго, ох строго...
Лампа горит ровно, не коптит. Размеренно скрипит перо по плотной бумаге. И ложатся на бумагу ровные, четкие строки – столь же ровные и четкие, как строй гвардейского экипажа на высочайшем смотру. Нигде нет таких писарей, как в военном ведомстве! Ни один департамент, будь то хоть департамент полиции, не может похвалиться таким образцовым исполнением документов. Старый писарь знает это и втайне гордится своей принадлежностью к писарской аристократии. Вот и сегодня он исполняет бумагу важную: снимает копию для самого управляющего Морским министерством адмирала Шестакова. Вверху листа писарь каллиграфически вывел дату: «9 февраля 1886 года». А затем начал с красной строки: «Согласно выраженному вашим превосходительством желанию имею честь представить краткое изложение того, что вы изволили снисходительно выслушать от меня на словах». Абзац кончился, далее следовал подзаголовок. Писарь вывел: «Непотопляемость». И подчеркнул это слово жирной линией, прямой, как натянутый якорный канат. А далее опять с красной строки: «В 1869 году я служил мичманом на броненосной лодке „Русалка“, которая при переходе шхерами ударилась о камень и...»
