Немцы, жители Сарептской колонии, держались очень отчужденно, всячески избегали общения с нами.
Немцы-колонисты в старой России, и в частности в Сарепте, жили очень зажиточно. Они владели большими земельными участками, имели много скота. У многих были маслобойни, сыроварни и другие производственные предприятия. Они широко эксплуатировали труд русских и украинских батраков из соседних деревень. С русскими и украинцами они не только не роднились, но, как правило, и не дружили. Большинство немцев-колонистов к Красной Армии относилось враждебно. И не мудрено, что в Сарепте мы почувствовали себя не так, как в России, среди своих людей, а как во враждебном государстве.
Отряд продолжал по частям сосредоточиваться в Сарепте. Перебазирование на новый аэродром в те времена было похоже на кочевье цыганского табора. Вначале к новому месту отправлялась передовая команда с небольшим запасом технического имущества. Ее задача заключалась в том, чтобы найти подходящее поле под аэродром и привести его в порядок. Когда аэродром был готов к приему самолетов, туда направлялся летный эшелон. За ним с возможной скоростью на автомашинах и в крайнем случае конным транспортом следовал технический состав с частью технического имущества. Последним выступал эшелон в составе строевой команды с конным обозом, который перевозил остальное техническое и хозяйственное имущество и канцелярию отряда.
Без особых происшествий наш отряд сосредоточился в Сарепте к 16 января. Но еще раньше, на другой день после прилета в Сарепту, Кравцов и Снегов послали меня на железнодорожную станцию Абганерово собрать сведения от местного населения о 47-й английской эскадрилье. С попутной железнодорожной летучкой я добрался до Абганерово, прожил там два дня. Из многочисленных рассказов местных жителей узнал, что самолетов у англичан было больше двадцати; из них "больших", как говорили местные жители (речь, видимо, шла о "ДН9-А"), - четырнадцать или пятнадцать, а "маленьких", по всей вероятности истребителей "Сопвич-Кэмл", - восемь - девять. На боевое задание одновременно вылетало не более трех, редко шесть - девять самолетов. Часто англичане летали только над аэродромом. Были два или три случая, когда полеты заканчивались авариями.
В тупике железнодорожной станции Абганерово стоял большой состав из мягких вагонов, в которых жили летчики английской эскадрильи. По вечерам там всегда играла музыка и происходили пьяные оргии. В эшелоне у англичан было много проституток. Так проводили время летчики-интервенты в Советской России.
Моя поездка в Абганерово оказалась очень удачной. На железнодорожной станции в тупике я нашел забытую железнодорожную цистерну грузоподъемностью 16 тонн, почти полностью залитую авиационным бензином. Это была очень ценная для отряда находка. Такое количество бензина обеспечивало боевую работу самолетов на многие месяцы.
Я добился отправки этой цистерны в Сарепту и сам ее сопровождал, боясь, чтобы в пути ее не перехватили. В собранные нами железные бочки мы перекачали из цистерны около половины бензина, а другую половину передали представителю командования авиации 10-й армии.
20 января разразилась снежная буря. Толстый снежный покров устлал аэродром. Самолеты наши были на колесах. Лыж мы не имели. Отряд временно вышел из строя. Для очистки аэродрома от снега у нас не было средств. Решили расчистить только полосу для взлета, чтобы перебазироваться в другое место. За это дело принялись все военнослужащие отряда во главе с командиром и комиссаром.
Я же, как начальник передовой команды, получил задание вновь отправиться на подводах на юг, к Манычу. У села Приютное на Маныче, недавно взятом нашими войсками, мне необходимо было найти аэродром и встретить перелетавшие туда наши самолеты. Весь путь протяжением 325 километров я должен был преодолеть как можно скорее, меняя лошадей в населенных пунктах. Соответствующий мандат, определявший мое право на это, был вручен за подписью командующего группой войск.
В ясный морозный день 22 января передовая команда отряда выступила из Сарепты на четырех гражданских конных подводах. Только через одиннадцать суток мы прибыли в село Приютное. Во второй половине маршрута я получал в каждом крупном населенном пункте телеграммы от Кравцова: ускорить движение. Но несмотря на то, что мы спали всего по три - четыре часа в сутки, продвигались все же медленно.
В Приютное мы приехали измученные до крайней степени, а судя по телеграммам Кравцова начальство было нами недовольно, считая, что мы ехали слишком долго.
Части 11-й армии продолжали теснить белых и постепенно приближались к Ставрополю. Ожесточенные бои шли в районе южнее Маныча. Наш фронт, в состав которого входила 11-я армия, назывался Кавказским. С января 1920 года во главе Революционного Военного Совета Кавказского фронта был товарищ Серго Орджоникидзе.
Под аэродром мы решили занять большую площадь в середине села. К этой площади в двух перпендикулярных направлениях подходили такие ровные и широкие улицы, что они могли смело использоваться как взлетные и посадочные полосы. Грунт площади и улиц был сухой и твердый. Правда, в середине площади стояла мельница, но она особенно не мешала и намечена была мною под технический склад, а вокруг нее решили сделать стоянку самолетов.
В селе мы сразу же стали самыми популярными людьми. Нас осаждали предложениями разместить у себя "летчиков" и радушно угощали. Через Приютное шла телеграфная линия из Сарепты в село Дивное, расположенное южнее Маныча, ближе к фронту, куда уже переехали штаб и командование войск группы. Они уже встречали наш отряд, так как очень нуждались в воздушной разведке.
Передав в Сарепту сведения об аэродроме, я и мои спутники стали с нетерпением ждать прилета самолетов. Они не заставили себя долго ждать. Рано утром, когда мы только что сели за стол завтракать, воздух огласился истошными криками сельских мальчишек: "Летят! Летят!". Выбежав на крыльцо, я увидел в воздухе кружившиеся над селом "Сопвич" и "Ньюпор". Быстро был зажжен на площадке заранее подготовленный костер, и самолеты один за другим сели на наш оригинальный аэродром. Прилетели Кравцов и Василенко.
На мой вопрос, почему нет Лапсы, командир ответил, что его пока оставили в Сарепте. На "Фармане" трудно взлетать с Сарептского аэродрома. Он недостаточно расчищен, а тут в нем особой нужды пока нет.
Первым на разведку полетел Кравцов. Доставленные им сведения были крайне важны. Он обнаружил значительные подкрепления белых, которых перевозили от Ставрополя к фронту по железной дороге.
Погода установилась летная: дни были малооблачные, с небольшой плюсовой температурой в середине дня, а слабые заморозки в остальное время суток сохраняли в хорошем состоянии для взлетов и посадок земляной покров нашего нового аэродрома. Видимость в полете была прекрасная. Воздушного противника не было: англичане сбежали, а летчики-белогвардейцы на нашем направлении не показывались.
