Каждый день Кравцов или Василенко летали со мной на воздушную разведку.
Нашей немногочисленной передовой команде приходилось трудно. Мы все, включая и командира, работали на аэродроме: заправляли самолеты горючим, опробовали моторы, чистили самолеты, производили текущий ремонт. Охраняли самолеты как днем, так и ночью также своими силами.
Однажды у нас едва не произошла катастрофа. Мы с Василенко отправились в очередной полет. Взлетев, Василенко начал делать правый разворот. Вдруг в моторе раздался взрыв и показался черный дым. В кабине у меня в ногах лежали бомбы. Казалось, вынужденную посадку можно произвести только на крыши домов: в этот момент мы летели над селом.
В этой столь сложной и опасной обстановке Василенко проявил изумительное самообладание, находчивость и показал себя мастером пилотажа. Он резко развернул самолет и безукоризненно посадил его на улице села. Мы были спасены. Но мотор вышел из строя: лопнул один из поршней. Кравцов объявил Василенко благодарность за находчивость и мастерство.
Когда мотор на "Сопвиче" был отремонтирован, мы с Василенко вылетели на выполнение очередного задания.
Была поставлена задача - разведать движение войск противника в районе города Ставрополя и села Петровское, вокруг которого завязались упорные бои. Командование белых подбрасывало сюда подкрепления из Ставрополя. Несмотря на то, что Кавказский фронт белых рушился (20 февраля войсками 10-й армии была взята железнодорожная станция Тихорецкая, и белые поспешно отступали к Черноморскому побережью), на ставропольском направлении они оказывали нам упорное сопротивление.
У моста через реку Большой Егорлык мы обнаружили большое скопление конного транспорта. Я тут же сбросил четыре осколочные бомбы. Они попали в цель и вызвали у белых панику.
Задание было выполнено, и мы взяли курс на северо-восток, в направлении своего аэродрома. Не долетая шести - восьми километров до железной дороги Ставрополь - ст. Кавказская, заметили рассредоточенное движение конницы с артиллерией численностью около тысячи всадников. Войска двигались в северном направлении. Пролетая над полотном железной дороги, отчетливо видели цепь стрелков, занимавших позицию по северному скату насыпи, лицом на юг. Невдалеке от этой цепи в овражках были видны группы укрытых там коней. Перед нами находилась советская конница, а конные части, замеченные до этого в движении на север, были белыми.
Следовало срочно предупредить о сложившейся обстановке наше командование, и мы поторопились домой. Через несколько минут полета примерно в десяти километрах севернее железной дороги мы увидели еще до полка советской конницы, которая двигалась на юг. Василенко решил сесть и сообщить сведения о противнике лично командиру полка. С этой целью он начал снижаться. Вначале меня удивило, что Василенко, планируя, размахивал руками, стремясь привлечь внимание конников. Потом я вспомнил, что на темно-зеленой окраске фюзеляжа и крыльев опознавательные красные звезды были заметны довольно плохо. Это и заставило Василенко, снижаясь над конниками, приветственно размахивать рукой. Я последовал его примеру. Однако конники иначе поняли наше приветствие. С приближением самолета они бросились с дороги врассыпную.
Выбрав подходящую площадку, Василенко пошел на посадку. При пробеге одно колесо на что-то наскочило, камера лопнула. Это было очень неприятно, так как с порванной камерой мы взлететь уже не могли, а запасной у нас не было.
Едва мы успели вылезти из самолета и, досадуя на случившееся, начали рассматривать неисправное колесо, как увидели, что к нам с разных сторон с весьма недружелюбными намерениями несутся конники. Не успели мы понять, что это значит, как были вплотную окружены и в следующее мгновенье оказались схваченными и прижатыми к лошадям.
- Попались, гады! Ну, теперь не уйдете, - с этими и еще более крепкими словами нас поволокли от самолета к дороге. Обозленный, подталкиваемый в шею конвоиром, я грубо выругался и закричал:
- Кто вы?
- Мы - красные конники, - с добавлением хлесткого ругательства ответили наши конвоиры. Услышав это, Василенко разразился такой бранью и так грозно потребовал сказать, кто здесь старший, что один из конников не менее зло ответил:
- Я командир эскадрона, что тебе, поганая душа, надо?
Тут к нам подскакала новая группа всадников. Впереди на вороном коне сидел статный военный в черной папахе, лихо надвинутой набекрень. Это был, видимо, главный. Командир эскадрона, взявший нас в плен, доложил:
- Товарищ командир полка, захватили двух беляков, сшибленных нашим огнем.
Я и Василенко тотчас же заявили командиру полка, кто мы и почему сели. Как полагается, у нас проверили документы, задали ряд вопросов: попросили назвать пункты, где стоял авиационный отряд, сказать, когда он перебазировался, назвать фамилии руководящего состава 11-й армии... Нас тщательно обыскали. На самолете обнаружили нарисованные пятиконечные красные звезды. Убедившись в том, что мы советские летчики, конники были явно смущены и начали оправдываться: "Ведь вы летели со стороны белых, различить опознавательные знаки невозможно. Но самое главное, когда мы начали вас обстреливать из винтовок, самолет тут же пошел на посадку. Что же мы могли подумать, кроме того, что сбили вас?".
Тут мы с Василенко узнали, что нас обстреливали с земли свои же конники. Из-за шума работающего мотора выстрелов обычно не слышно. Возможно, камера одного колеса была пробита пулей, и поэтому наш самолет едва не скапотировал при посадке. Мы сообщили командиру полка сведения о противнике и просили срочно сообщить нашему начальству о результатах разведки и повреждении самолета. Мы попросили также дать повозку с парой лошадей, чтобы довезти самолет до ближайшего населенного пункта. Командир полка обещал все сделать. Я и Василенко остались в поле у неисправного самолета все же под охраной двух конников.
Прошел час, другой, а обещанной повозки все еще не было. Слышавшаяся же ранее далеко на юге редкая артиллерийская канонада становилась все громче и громче. К этим звукам присоединились отчетливо слышимые частью хлопки винтовочных выстрелов и треск пулеметной стрельбы. Вскоре вдали показались группы всадников. Было очевидно, что идет бой и наши конные части отходят.
Мы очень встревожились и решили, если противник приблизится, сжечь самолет и принять участие в бою, используя наш пулемет.
Конница белых была совсем близко, когда к нам, наконец, прискакала пара сильных копей, запряженных в военную повозку, на которой восседал лихой возница. Повозку сопровождали два верховых. Хвост самолета подняли и крепко привязали к задней части повозки. Везти самолет следовало медленно, со всеми предосторожностями, так как одно колесо было без пневматики. Но наступавший противник подгонял.
