Таким образом, основным содержанием политики герцога в нормандский период его правления являлось сплачивание вокруг себя людей, на преданность которых он мог рассчитывать. Благодаря этому он сумел занять столь высокую позицию в новой феодальной структуре. Подавление мятежей не только увеличивало шансы молодого герцога на выживание и сохранение титула. Каждую новую победу он использовал и для того, чтобы отобрать земли у своих врагов и передать их своим друзьям. В результате выстраивалась наиболее выгодная для герцогской власти модель социальной системы. Сам этот процесс резко отличался от того, что впоследствии произошло в Англии, где завоеватели создали структуру феодальной власти почти мгновенно. Самой Нормандии потребовалось гораздо больше времени. Принципы, которые использовали нормандцы для государственного строительства в Англии, на их родине утвердились окончательно гораздо позже. Английское королевство в принципе получило нормандские феодальные традиции, но структурированные наиболее выгодным для Вильгельма Завоевателя образом. Его позиция на вершине феодальной пирамиды там была утверждена сразу и безоговорочно. В Нормандии этого удалось добиться уже после похода через Ла-Манш.
Однако попытки судить о феодальных отношениях в Нормандии по тому, какими они были в Англии или даже в самом герцогстве накануне завоевания, могут ввести в заблуждение. Нет оснований полагать, что до 1066 года крупнейшие землевладельцы Нормандии связывали свое положение с герцогскими пожалованиями за службу или экипировку и подготовку воинов. Знаменитый «servitium debitum» (долг служения), четко регламентированный и обязательный к исполнению, являлся одним из основных принципов организации англо-нормандского королевства периода 1070–1087 годов. Но очень сомнительно, что он так же тщательно соблюдался в Нормандии до переправы через Ла-Манш. Крупные феодалы старались сформировать вооруженные отряды из своих вассалов. Но представляется, что использовали они их прежде всего в своих собственных интересах. В условиях постоянных разногласий с соседями они просто были вынуждены предпринимать все от них зависящее для защиты старых и вновь захваченных владений. В междоусобных столкновениях начала правления герцога Вильгельма владетельные семьи потеряли много своих членов и слуг, а поэтому были кровно заинтересованы в привлечении на свою сторону новых сторонников. По этой же причине герцог был просто не в состоянии требовать от крупнейших феодалов выделения определенного числа зависимых от них воинов на государственную службу.
Имеется еще один специфический фактор, который традиционно выпадает из поля зрения, хотя, принимая во внимание условия интересующего нас периода, он мог быть весьма важен. Принято считать, что долг служения главным образом относился к службе верховному правителю и, соответственно, его фиксация отвечала интересам герцога. В завоеванной Англии все так и обстояло. Однако в самой Нормандии перед завоеванием ситуация могла быть несколько иной. Широко известно, что фиксирование пожалований за службу потребовали впоследствии сами вассалы, чтобы оградить себя от произвола и излишних требований со стороны патронов.
Но ведь и с долгом служения могла сложиться аналогичная ситуация. Усиление герцогской власти представляло определенную угрозу для богатых аристократических семейств, тем более что герцог не имел возможности гарантировать им достойное вознаграждение за исполнение долга служения. Резонно предположить, что в этих условиях обеим сторонам было выгоднее заключать нечто вроде сделки в каждом конкретном случае, чем исполнять заранее определенные правила. Как бы там ни было, четко регламентировать вассальные отношения герцог Вильгельм смог только после завоевания Англии.
Важно подчеркнуть, что в широких масштабах принцип «servitium debitum» начал действовать именно при герцоге Вильгельме. Существуют источники, подтверждающие, что долг служения исполнялся по всему герцогству, причем зачастую даже во владениях, на которые первоначально не распространялся. Так, в 1072 году аббатство Сент-Эврёль обязано было выставлять двух кнехтов. Но ведь известно, что изначально его земли не являлись герцогским пожалованием, а следовательно, долг служения на него не мог распространяться. Выставлять воинов для герцога здесь начали не ранее 1050 года, после формального восстановления прав аббатства герцогом Вильгельмом. Есть основания полагать, что в начале XI века обязанности по отношению к герцогу не выполнялись баронствами Бретей и Иври, когда они являлись собственностью графа Родульфа. А выделение пяти кнехтов графом Мёлана приобрело более или менее регулярный характер только после получения им земель Бомон-ле-Роже, то есть между 1026-м и 1035 годами, а возможно, и позже. Наконец, служба в войсках герцога пяти воинов, подготовка и вооружение которых было обязанностью Гуго Мортемерского, стала реальным фактом только в связи с перераспределением земель Мортемера после их конфискации. Документы, содержащие подобные сведения, довольно редки. Тем не менее, к перечисленному можно добавить, что небезызвестный Гримоальд до того, как принять участие в мятеже 1047 года, выполнял обязательства по подготовке воинов за счет доходов с владений в Плесси, а епископ Авранша в 1060–1066 годах вооружал пятерых кнехтов, исполняя долг служения владетеля земель у Сен-Филберт. Итогом этого процесса стало значительное увеличение военной мощи Нормандии.
Нам важно оценить личный вклад герцога в становление и развитие военно-ленной системы и те трудности, с которыми он сталкивался. Когда он стал герцогом, эта система либо вовсе отсутствовала, либо находилась в зачаточном состоянии. В противном случае массовый отъезд нормандских рыцарей в Италию, который наблюдался еще при отце Вильгельма Завоевателя, не был возможен. Вряд ли бы Роберт I допустил выезд из страны такого большого количества представителей знатных феодальных семейств и их вассалов, если бы принцип долга служения был общепринятой нормой. В обстановке анархии 1037–1047 годов и последовавших за этим войн, которые продолжались до 1054 года, Вильгельм Завоеватель попросту не имел возможности потребовать от феодалов исполнения обязанностей такого рода. Хотя здесь, видимо, требуется некоторое уточнение. Период между началом правления Роберта I в 1028 году и битвой при Мортемере в 1054 году был временем становления и развития новой нормандской аристократии. Однако попытки с помощью каких-то законодательных актов обязать ее представителей служить герцогу имели очень мало шансов на успех. Гораздо более действенными были личные договоренности между герцогом и конкретными феодалами. Позже понимание феодалами целесообразности подобных отношений, а также укрепление личной власти в последовавшие за Мортемером двенадцать лет создали условия для трансформации долга служения из добровольной в обязательную норму. Ее признание нормандской элитой, помимо всего прочего, свидетельствовало о том, что ситуация в герцогстве к моменту похода на Англию коренным образом отличалась от той, что была три десятилетия назад.
