Благодаря тому что фильм Рязанова стал очень популярным, эпизодическая роль Ронинсона была замечена. Актер вытянул тот самый счастливый билет. И с того момента Ронинсон превратился в одного из самых известных актеров-эпизодников страны. И новые роли посыпались на него как из рога изобилия. У того же Рязанова он сыграл ревнивого мужа в «Зигзаге удачи» (1969) и врача в «Стариках-разбойниках» (1971), у Леонида Гайдая в «12 стульях» (1971) – трусоватого председателя Биржевого комитета Кислярского, у Алексея Коренева в «Большой перемене» (1973) – начальника цеха.
Однако ряд режиссеров сумели разглядеть в Ронинсоне не только талант комика. Так, Александр Алов и Владимир Наумов пригласили его на роль грека в драму «Бег» (1971), Вениамин Дорман – на роль трамвайщика в шпионский боевик «Земля, до востребования» (1974), а Никита Михалков – на роль Фигеля в «Рабу любви» (1975). Эти роли наглядно продемонстрировали, что Ронинсон – отнюдь не актер одного-единственного амплуа и что ему подвластны и другие жанры кроме комедии. Хотя сам он комедии обожал и готов был сниматься в них даже в крохотных эпизодах. Причем исполнял их виртуозно. Вспомним хотя бы его пассажира в «Иронии судьбы» (1976) или чудаковатого интеллигента в «Афоне» (1975).
За мягкость характера и кротость нрава в Театре на Таганке Ронинсона все звали по-свойски – Гоша. Причем так делали не только маститые коллеги, но и молодые актеры. Ронинсон на это никогда не обижался, поскольку зла никогда не держал. Еще его называли доктором Айболитом, поскольку он всех выручал лекарствами и подсказывал адреса врачей, которых он считал надежными. Как шутили сами актеры, это было его второй профессией – заботиться обо всех с медицинской точки зрения. Не раз Ронинсон выручал и Владимира Высоцкого, который в благодарность за это посвятил Ронинсону стихи, которые зачитал на его 50-летии. Они звучали так:
Если болен морально ты или болен физически,
Заболел эпохально ты или периодически —
Не ходи ты по частникам, не плати ты им грошики.
Иди к Гоше, несчастненький, тебя вылечит Гошенька.
Конечно, если бы Ронинсон был семейным человеком, он бы большую часть своей заботы переносил на свою супругу. Но он был убежденным холостяком, и единственная женщина, которую он когда-либо любил, была его мама. О ней он заботился еще сильнее, чем о своих сослуживцах, благодаря чему она, собственно, и дожила до преклонных лет – ей было за восемьдесят, когда она умерла. Как вспоминает Валерий Золотухин:
«Когда говорят, что человек – существо сложное, то Гоша в этом смысле был простым человеком. Он был понятен. Его часто было жалко. Сердечный, добрый, большой ребенок. Грех было обидеть его, а обидеть его было очень легко, потому что он был одинок. Совсем…»
Несмотря на то что Таганка считалась оплотом либеральной фронды, самым лояльным к режиму актером в ней был Ронинсон. Он никогда не участвовал ни в каких скандалах, не подписывал никаких коллективных писем и не ссорился с начальством. Сам он по этому поводу шутил, что то повелось у него давно – еще когда его маленьким мальчиком поцеловал в лоб «дедушка Ленин».
В 1970 году с ним произошел весьма характерный случай. На один из спектаклей «10 дней, которые потрясли мир» пришел бывший сталинский нарком Вячеслав Молотов с супругой. Актеры знали об этом, поэтому решили не выказывать бывшему наркому никаких знаков почтения и в сторону директорской ложи, где он сидел, после окончания спектакля не кланялись. И только один Ронинсон, игравший в спектакле генерала царской армии, внезапно повернулся лицом к Молотову и стал громко аплодировать ему и кланяться. За что немедленно получил отлуп. Прямо за кулисами на него накинулся актер Вениамин Смехов и отчитал за этот поступок как мальчишку. Самое интересное, но Ронинсон не обиделся, а только обескураженно запричитал: «Ну просто забылся, братцы. Увидел вождя и забылся. Молотов в зале – это почти что Сталин, такое же чудо!»
В восьмидесятые годы ролей у Ронинсона заметно поубавилось. Причем как в кино, так и в родном театре, где он служил больше сорока лет. Достаточно сказать, что в то десятилетие снялся всего в трех фильмах, а в театре играл только старые роли. Самой любимой из них была роль бухгалтера Давидовича в спектакле «Мастер и Маргарита», поскольку, во-первых, это была пьеса горячо любимого им Михаила Булгакова, а во-вторых – это была роль с той самой «изюминкой», которая больше всего веселила зрителей, – по голове Ронинсона бегала живая мышь. И вообще, это был один из самых симпатичных персонажей в спектакле.
Несмотря на свою малую занятость в театре, Ронинсон из него не уходил, хотя такие возможности у него были. Его, например, давно звал к себе режиссер Театра сатиры Валентин Плучек, говоря при этом: «Вы у Любимова только кубы носите, а у меня главную роль получите и не надо ничего носить». Однако, несмотря на всю заманчивость подобного предложения, Ронинсон из родного театра так и не ушел. А на вопрос «Почему?» неизменно отвечал: «Я Юрку люблю», имея в виду Любимова. К сожалению, это была односторонняя любовь.
В последние годы Ронинсон много и часто болел. У него была гипертония, эпилепсия, к тому же его мучил тромбофлебит и куча других болезней. Он перенес несколько операций, и в последнее время каждый шаг давался ему с большим трудом. Однако собственные болячки долгое время меньше волновали Ронинсона, чем болезни его матери. И когда в итоге она все-таки умерла, это окончательно подкосило актера. Жить одному в однокомнатной квартире в районе Парка культуры для него стало невыносимо. И Ронинсон стал готовиться к смерти. Для этого он заказал себе могильный камень, где выгравировал все необходимые надписи, кроме одной – даты своей смерти. Но в том, что она уже близко, он не сомневался. Это был конец 80-х, когда страну раздирали самые разные катаклизмы: начиная от природных и заканчивая политическими.
Смерть Ронинсона ускорил развал Таганки, который случился в конце 1990 года, когда Юрий Любимов окончательно вернулся на родину и взялся переустраивать труппу, исключив из нее «отщепенцев» в лице Николая Губенко и тех, кто его поддерживал. Ронинсон, как и многие ветераны театра, которые работали в нем долгие годы, наблюдал за всем этим с ужасом. Некогда великая Таганка, которая долгое время считалась светочем свободолюбия и примером актерского братства, затрещала по швам. Ронинсон застал только начало этого процесса, а все, что было потом – взаимные оскорбления, дележка имущества и здания, – к счастью, не увидел.
В тот роковой вечер 25 декабря 1991 года в Театре на Таганке должна была состояться очередная репетиция спектакля «Мастер и Маргарита». К назначенному часу все актеры, занятые в постановке, собрались на сцене и не было только одного актера – Ронинсона. Все были поражены этим фактом, поскольку за все годы, что они знали Гошу, этот до щепетильности пунктуальный человек еще ни разу не опоздал ни на одну репетицию и ни на один спектакль. Обеспокоенные этим, актеры сразу после репетиции отправились к нему домой. И застали уже мертвого Ронинсона.
