Ронинсон умер за несколько часов до начала спектакля, когда собирался в театр. Внезапно он почувствовал себя плохо и позвал к себе знакомых – супружескую пару техников из ЖЭКа. Однако, когда они пришли, Ронинсон уже лежал на полу, сраженный инсультом. Рядом с ним на полу валялась таблетка, которую он так и не смог положить себе в рот. Видимо, подумав, что актер скончался, смотрители, вместо того чтобы вызвать врачей, решили сначала… опустошить коллекцию вин, которую Ронинсон собирал долгие годы (хотя сам из-за эпилепсии был трезвенником). Они выпили несколько бутылок и уже плохо соображали, когда в квартиру пришли коллеги Ронинсона. Но спасти своего товарища они были не в силах – тот уже умер.
Едва весть о смерти Ронинсона разнеслась по округе, как тут же нашлись желающие поживиться его имуществом. После смерти матери родственников у него не осталось, поэтому наследовать вещи оказалось некому. И в течение одной ночи их растащили мародеры. Брать в доме актера было что: дефицитные кассетные магнитофоны, которые он привозил из-за границы, фотоаппараты, телефоны. Вынесли все, даже мебель. А весь архив Ронинсона был выброшен на свалку.
Смерть Ронинсона стала неким символом: он пришел в Театр на Таганке в момент его создания, в 1946 году, и умер в тот самый момент, когда дни легендарной Таганки были сочтены. Спустя десять лет после этой смерти актер Таганки Валерий Золотухин заметил: «Десятилетие, которое прошло без Ронинсона, – это кошмар: распри, раздрай, передел Таганки! Но нет худа без добра: как говорится, вовремя умер. И все забыли про бедного Гошу».
26 декабря – Вадим БЕРОЕВ
В карьере этого актера была всего одна звездная роль, однако это оказалась роль из разряда незабываемых. Про такие роли обычно говорят: сыграй ее – и больше ничего не надо. Эта роль могла открыть перед актером двери любых киностудий страны и стать ему счастливым билетом в кино на долгие годы. Не случилось. Актер не смог справиться с обрушившейся на его плечи славой и сжег себя в считаные годы. Когда он скончался, ему было всего 35 лет. В столь молодом возрасте среди советских актеров еще никто не умирал.
Вадим Бероев родился 10 января 1937 года в осетинском селе Хамалаг под Бесланом. Однако прожил он там недолго и вскоре вместе с семьей переехал во Львов. Семья Бероева не имела никакого отношения к искусству, но, благодаря тому что Львов славился своими культурными традициями, был своеобразным перекрестком европейских дорог, Бероев очень рано стал вбирать в себя все лучшее из этих традиций. Его детство хоть и было тяжелым, как и у всех послевоенных мальчишек, однако оно было чрезвычайно насыщенным. Бероев много читал и к моменту окончания школы успел перечитать почти всю русскую и зарубежную классику. В школе он увлекся театром и занимался в драмкружке, поражая педагогов своим взрослым прочтением даже самых сложных драматических ролей. Благодаря своей маме, которая была столбовой дворянкой, он уже тогда, в юношеские годы, выглядел как какой-то князь: высокий, статный, красивый.
Закончив школу в 1954 году, Бероев уже нисколько не сомневался в своем будущем: он мечтал стать только артистом. Причем несмотря на то, что Львов был чрезвычайно театральным городом – в нем было четыре театра, – Бероев не стал пытать счастья у себя на родине и отправился покорять Москву. Что вполне объяснимо: во-первых, только столица сулила провинциальному юноше славу всесоюзного масштаба, во-вторых – после смерти Сталина наступила так называемая «оттепель», которая вселила в сердца миллионов людей надежды на лучшее будущее и подвигла их смело менять свою судьбу.
Несмотря на огромный конкурс, который присутствовал во всех театральных вузах Москвы, Бероев сумел поступить с первого же захода. Причем его приняли в главный театральный вуз страны – ГИТИС. Видимо, уже тогда педагоги разглядели в статном и начитанном юноше из Львова идеального исполнителя ролей героев-любовников и благородных рыцарей. Они не обманулись: во время учебы Бероев с большим воодушевлением играл такого рода героев в студенческих постановках, стараясь утвердить себя именно в таком амплуа. В те годы герои из разряда «светлых юношей» пользовались большим спросом как в театре, так и в кино. Именно они принесли славу таким актерам, как Леонид Харитонов, Олег Табаков, Алексей Баталов, Николай Рыбников. Бероев тоже мечтал о такой славе, впрочем, как и тысячи других студентов творческих вузов страны.
Как и положено молодому человеку, взятому в лучший театральный вуз страны в качестве актера на роли героев-любовников, Бероев женился довольно рано – еще когда был студентом. Хотя покорить свою будущую жену ему удалось не сразу. Еще будучи студентом первого курса, Бероев обратил внимание на второкурсницу Эльвиру Бруновскую, но она, в свою очередь, ничего примечательного в нем не нашла. И почти два года Бероеву пришлось доказывать свою состоятельность, обхаживая понравившуюся ему девушку, что называется, со всех сторон. Эта настойчивость в итоге принесла свои плоды – девушка сдалась под натиском юноши, у которого в жилах текла горячая осетинская кровь столбовых дворян. В самом конце обучения, в 1957 году, молодые поженились. Однако почти сразу вынуждены были расстаться – Эльвира закончила ГИТИС и была распределена в Театр ленинского комсомола в Ростове-на-Дону. И хотя они с Бероевым уже ждали ребенка, молодым пришлось расстаться: Бероев продолжил учебу, а Эльвира уехала, хотя ее приглашали к себе сразу три столичных театра – МХАТ, Пушкинский и Театр транспорта. Однако разлука продолжалась недолго – всего несколько месяцев. Потом Эльвира почувствовала себя плохо и, опасаясь за здоровье своего будущего ребенка, взяла расчет в театре и вернулась в Москву. Вскоре на свет появилась прелестная девочка Елена. Молодые были счастливы, хотя и жили весьма стесненно: в 16-метровой комнате в коммуналке у метро «Электрозаводская», где помимо них еще проживали мама Бероева и тетя. Спустя несколько лет Бероевы от театра получат новую квартиру: «двушку» у Измайловского парка.
Закончив ГИТИС в 1958 году, Бероев вместе с женой попал в Театр Моссовета. Вот как об этом вспоминала Э. Бруновская: «Как-то Вадиму предложили роль в Театре имени Моссовета, а я пошла „показываться“ вместе с ним. „Смотрели“ нас художественный руководитель Юрий Александрович Завадский с Ириной Сергеевной Анисимовой-Вульф. Они нас знали, так как тоже преподавали в ГИТИСе. Анисимова-Вульф спросила: „Где ты работаешь?“ – „Я к вам пришла“, – отвечаю. „Вот и замечательно, – слышу в ответ, – а я считала, что вас куда-то услали“. Нас приняли в труппу театра…»
