Это была одна проблема. Другая была проще, но беспокоила куда больше. Вернувшись в свой штаб в Фазано, Вольф сразу же созвонился со штабом Кессельринга, расположенным тогда в Рекоаро, дальше к востоку. От генерала Рёттигера, начальника штаба Кессельринга, Вольф услышал потрясающую новость: Кессельринг был вызван в ставку фюрера в тот же день (8 марта), когда Вольф выехал в Швейцарию, чтобы встретиться со мной. Прошел слух, что Кессельрингу поручат командование Западным фронтом, дабы сделать то, что не смогли сделать Клюге, Роммель, Рундштедт и Модель, – остановить американо-британский паровой каток, который сейчас выпихивал немцев за Рейн. Рёттигер не знал, кто примет у Кессельринга командование в Италии.
Парильи принес нам еще одну весточку от Вольфа: Муссолини рассматривал план побега в Испанию.
Парильи закончил свой холодный ужин и доклад почти одновременно. Пока он говорил, я отметил себе три-четыре вопроса Вольфу. Теперь я спросил, не желает ли он вернуться к Вольфу первым же утренним поездом из Люцерна. Ночью поездов больше не было. Он ответил утвердительно.
Мои вопросы были следующими: если Кессельринг не вернется, готов ли Вольф попытаться убедить его преемника сдаться нам? Если преемник откажется или будет недоступен, готов ли Вольф действовать в одиночку? Какие силы и какие области он контролирует, чтобы их можно было передать союзникам? Что он станет делать, если ему самому прикажут отчитаться перед Берлином? Парильи запомнил вопросы. Затем мы расстались.
Гаверниц и я вернулись в Берн на машине рано утром 12 марта. Было пасмурно и холодно. Дороги были покрыты снегом, а мы были подавлены. В довершение ко всем неприятностям мы безнадежно заблудились. Швейцарские дорожные знаки были убраны в самом начале войны из опасения германского вторжения. Днем мы ориентировались, поскольку знали приметные места на дороге, теперь мы были вынуждены ехать по звездам. В какой-то небольшой деревне мы тщетно стучались в дверь за дверью, надеясь разбудить кого-нибудь из местных, кто указал бы нам дорогу. Но швейцарские фермеры спят крепко, и никакого отклика мы не добились. В конце концов – не понимаю, как нам это удалось, – мы попали в Берн перед самым рассветом.
Времени на сон не было. Нам надо было разослать сообщения и, прежде чем их рассылать, решить возникшие проблемы. Наши шифровальщики и секретари, придя в офис после хорошего сна и плотного завтрака, были изумлены, обнаружив нас с Гаверницем уже на работе, небритых, варящих кофе на довольно хилой электрической плитке, которую держали именно для таких чрезвычайных случаев. С тех пор как мы последний раз вышли из дверей этого офиса, судьба перевернула все с ног на голову. С большой неохотой я решил, что лучше всего предложить Казерте, чтобы они задержали отправку военных представителей от фельдмаршала Александера. Что толку было им приезжать просто ради прогулки и беседы со мной? Затем мы разослали в Лондон и Париж телеграммы с просьбой постараться установить место пребывания друга Гитлера, Вюнше, по слухам находящегося в плену, с тем чтобы в случае, если освобождение Парри вызовет слишком много разговоров, мы могли бы представить его как обмен.
На следующее утро, 13 марта, ко мне пришли два сообщения. Казерта телеграфировала, что принято решение направить двух военных посланников от фельдмаршала Александера, даже несмотря на то, что немцы не обозначили своей готовности к переговорам. Они фактически уже в пути и прилетят в Лион сегодня. Прочитав имена и звания посланников, я опешил. Ведь я вполне четко разъяснил, насколько унылой была ситуация ввиду возможности смещения Кессельринга! Этими эмиссарами были американский генерал-майор Лайман Л. Лемницер, тогда заместитель начальника штаба фельдмаршала Александера, и британский генерал-майор Теренс С. Эйри, начальник разведки Александера.
В другом сообщении, быстром ответе из Лондона, меня извещали, что Вюнше, к сожалению, был переведен в лагерь военнопленных в Канаде и добраться до него нет возможности. Дальше мне следовало связаться с командой из Казерты, которая должна была ждать в Лионе инструкции по пересечению швейцарской границы.
Было очевидно, что в данный момент нет нужды прибывать в Швейцарию всему контингенту УСС, охране, радистам, курьерам и всем прочим, так как ясно, что в ближайшее время там большой мирной конференции не будет. Было бы невозможно перевезти автобусами всех сразу, даже одетых в гражданское. Соответственно я направил в Лион сообщение с просьбой, чтобы только два генерала и старшие чины группы УСС проследовали к швейцарской границе в Аннемассе, а остальные ждали в Лионе, пока они нам не понадобятся.
Я намеревался поехать в Аннемассе на следующее утро поприветствовать наших гостей и сопроводить их в Швейцарию, если они пожелают ехать. Они должны были переночевать в Аннемассе на посту УСС, том самом, где я как-то провел полную спокойствия ночь сразу после отступления немцев, не зная о том, что бомба с часовым механизмом, к счастью во время обнаруженная, тихонько тикала в подвале.
Поздно ночью мне позвонил Вайбель. Парильи вновь вернулся и привез ответы Вольфа на мои вопросы. По крайней мере, ему удалось поспать не больше, чем нам. Он вернулся в Италию утром 12-го и снова был в Швейцарии ночью 13-го. Я решил отложить отъезд в Аннемассе, пока Парильи не приедет в Берн, что должно было произойти назавтра рано утром. Я хотел дать генералам из Казерты самые свежие сведения.
На следующий день Парильи прибыл в мою квартиру на Херренгассе в Берне. Думаю, он не смыкал глаз 48 часов. Он рассказал, что, вернувшись в штаб в Фазано, не застал там Вольфа – тот появился около рассвета. Вольф ездил на командный пост Кессельринга оценить ситуацию. Все говорило о том, что Кессельринг в Италию не вернется. Его переводили на Западный фронт, и никто еще не знал, кто будет его преемником в Италии. Мои вопросы Парильи изложил Вольфу, когда они, на восходе солнца, сидели вместе в саду, и тот дал на них следующие ответы: если ему прикажут прибыть с докладом в Берлин, он откажется ехать, утверждая, что не может покидать Италию в отсутствие Кессельринга. В этой области должен находиться один из руководителей. Он попробует склонить на свою сторону преемника Кессельринга либо будет действовать в одиночку. Это зависело от личности преемника. Он готов действовать в одиночку, если необходимо, и составит для нас план размещения подразделений и районов, находившихся под его командованием. Они были разбросаны, и, хотя войска стали бы выполнять его приказы, такие действия не привели бы к полному прекращению военных действий, как ему бы хотелось. Одной из полезных вещей, которую он мог организовать, была очистка аэродромов и прибрежных зон для парашютных и морских десантов союзников. По крайней мере, мы смогли бы захватить крупные аэродромы и получить плацдармы на севере за немецкой линией обороны. Это ускорило бы конец. И последнее: Вольф хотел, чтобы я знал, что он ожидает моих инструкций и готов прибыть в Швейцарию в любое время, когда я пожелаю его видеть.
