РОВИНСКИЙ в 1938 году играл в работе газеты ведущую роль. Имея в своем ведении основные рычаги редакции, секретариат и местную сеть, он подбирал в их состав людей только полностью послушных ему. Меньшевик в прошлом, РОВИНСКИЙ вносил в текущую работу беспринципность и карьеризм. Он нередко использовал для вредной шумихи местную сеть, для чего, совместно с ЗЕНУШКИНЫМ С.С. подстрекал ее на демагогические извращения и культивировал тип корреспондента «шумовика», охотника за антипартийными сенсациями. Такими являлись корреспонденты — КОТЛЯРОВ, ШВАРЦШТЕЙН, ПЕВЗНЕР, ОРЛОВ, ПОРТНОЙ, СОЛОВЬЕВ, ежедневно по телеграфу, по телефону и почтой чернившие руководство республиканских и краевых организаций. Поступавшие от них и других корреспондентов легковесные, огульно очерняющие материалы, почти никогда не проверенные, публиковались в газете или посылались, как важные сигналы, в отделы ЦК.
Корреспонденты местной сети, подстегиваемые к этому редакцией, часто присваивали себе функции работников НКВД, занимаясь составлением и присылкой сводок на темы, никак не подходящие для газеты. Так например, корреспондент ШВАРЦШТЕЙН докладывал о массовых расстрелах в Карельской АССР, корреспондент ВИГДОРОВИЧ — о военных складах на Дальнем Востоке, корреспондент ПЕВЗНЕР сообщал простой телефонограммой об исчезновении или самоубийстве Наркомвнудела УССР — УСПЕНСКОГО.
В карьеристических целях аппарат редакции и издательства использовался для угождения ответственным работникам и установления тесной связи с ними. Примером этого может служить связь секретариата «Правды» с УГАРОВЫМ А.И., который проталкивал в газету рекламные материалы о своих разъездах по области и о работе секретариата МК.
Подхалимство и карьеризм особо проявились при организации выпуска «Иллюстрированной газеты» под редакцией ЕЖОВОЙ Е.С. Заботу и ответственность за выпуск этого третьестепенного дрянного изданьица приняли лично на себя РОВИНСКИЙ, как секретарь «Правды», и НИКИТИН, как зав. Отделом печати ЦК. Из помещения «Правды» был выселен один из отделов и в его комнатах устроен кабинет ЕЖОВОЙ и ее сотрудников. Типографии было приказано выбрасывать из машин партийную литературу, лишь бы поскорее выпускать очередные номера «Иллюстрированной газеты».
Проявляя приспособленчество и карьеризм, РОВИНСКИЙ вместе с тем пренебрежительно относился к указаниям, которые давал ЦК по редактированию «Правды», и воспринимал эти указания свысока, с раздражением.
В период печатания в «Правде» «Краткого курса истории ВКП(б)» он в карикатурном виде изображал заседания комиссии ЦК, на которых он несколько раз присутствовал и, якобы, непонимание руководителями партии особенностей газетной работы.
Такое же недовольство указаниями ЦК проявляли в отделе партийной жизни ДАВИДЮК и ЛЕВИН. Они были особенно раздражены вниманием, которое проявлял к работе этого отдела Г. М. МАЛЕНКОВ. Каждое его замечание по материалам партийного отдела они воспринимали, как ненужное вмешательство. При этом ДАВИДЮК возмущался тем, что Г. М. МАЛЕНКОВ не проявляет к нему лично достаточного уважения и не заслушивает его докладов. Он именовал себя: «дважды утвержденный и трижды не принятый ЦК».
В отношении литературы и искусства на страницах «Правды» в 1938 г. соблюдался вражеский курс крайней нетерпимости и охаивания культурных кадров. Вина за допущение подобного курса ложится на меня, в чьем ведении как члена редколлегии находился отдел литературы и искусства. Особенно грубыми и несправедливыми выступлениями в этой области были в последнее время заметка РОВИНСКОГО против ЛЕБЕДЕВА-КУМАЧА и статья КЕМЕНОВА о художнике БОГОРОДСКОМ. Был намечен еще ряд таких выступлений.
ИЗАКОВ Б.Р., человек авантюристической складки, в прошлом связанный с правыми в профсоюзах и Профинтерне, ранее снятый за антисоветское поведение с должности корреспондента «Правды» в Лондоне, злобно критиковал международную политику СССР, издевался над советской позицией в лондонском комитете по невмешательству и делал предсказания, что «в будущей войне Советский Союз потеряет Дальний Восток и Украину».
С конца 1937 и начала 1938 года в «Правде» особенно развилась вредная антипартийная практика так называемой «организации статей». Заключалась она в том, что по заданию редакции сотрудники связывались со знатными людьми промышленности, сельского хозяйства. Красной армии и от их имени фабриковали статьи для газеты. Формально это носило характер литературной помощи при изложении мыслей того или другого известного стахановца, агронома, партийного работника или героя Советского Союза. На практике же — мастера сих дел вовсе не трудились излагать мыслей и опыта выдающихся людей, а сами изобретали мысли и заявления, которые подсовывали этим неопытным в газетном деле людям, уверяя их, что «так надо писать», «так требуется для „Правды“». Главным мастером подобных фальсификаций в редакции являлся ГЕРШБЕРГ С., зам. зав. экономического отдела, близкий человек ТАЛЯ и М. ПОПОВА, газетчик буржуазного пошиба.
Были случаи, когда формальные авторы статей протестовали перед редакцией, заявляя, что за их подписью на страницах газеты опубликованы непринадлежащие или чуждые им мысли. Эти случаи точно известны секретариату редакции.
В августе 1938 года НИКИТИН сообщил членам редколлегии, что по его сведениям ЦК недоволен содержанием газеты и особенно подбором статей. Это опять вызывало наше раздражение, и РОВИНСКИЙ предложил написать письмо секретарям ЦК с просьбой принять нас: «Пусть скажут, чем они недовольны, — а то на всех не угодишь». С этим проектом мы согласились, но он осуществлен при мне не был.
В писательской среде у меня было близкое знакомство с В. ВИШНЕВСКИМ, В. КАТАЕВЫМ, Е. ПЕТРОВЫМ, С. КИРСАНОВЫМ, И. ЭРЕНБУРГОМ, Б. ЛЕВИНЫМ, В. ГЕРАСИМОВОЙ. Я не входил в РАПП, но был в хороших отношениях с Л. АВЕРБАХОМ и В. КИРШОНОМ. Связь с ними у меня порвалась на почве жесткой критики, которой «Правда» подвергла рапповское руководство в 1931–32 году. После ликвидации РАППа и создания единого союза писателей АВЕРБАХ и КИРШОН оказывали давление на А. М. ГОРЬКОГО и прибегали к его защите. В нескольких беседах я убеждал ГОРЬКОГО во вредной роли руководителей бывшего РАППа и в необходимости совсем отстранить их от литературного движения. Одна из таких бесед состоялась у меня на квартире, с участием членов редколлегии «Правды».
С 1935 г. мне давались поручения по организации связи советских писателей с зарубежными и по созданию широкого антифашистского фронта писателей в международном масштабе. До этого здесь орудовал РАПП, отталкивавший своей вредительской сектантской политикой значительное число иностранных писателей, симпатизировавших СССР. За рубежом связями с иностранными писателями монопольно ведал И. ЭРЕНБУРГ. Его советами и оценками я руководился в начале работы. ЭРЕНБУРГ уверял, что иностранные писатели — люди «чрезмерно-чувствительные» в отношении советской действительности, что им не следует докучать вопросами о поддержке СССР и разговоры с ними на эту тему могут привести только к обратным результатам. Я вначале находился под влиянием ЭРЕНБУРГА, и лишь впоследствии, ознакомившись с истинным положением в иностранных литературных кругах, убедился во вредности линии ЭРЕНБУРГА и антисоветском поведении его и окружающей его группы невозвращенцев и эмигрантов (САВИЧ, ПУТЕРМАН, МИЛЬШТЕИН, ФОТИНСКИЙ).
