- Стоит, но она ли? Не забывай, что я помню Красотулю только молодой, да и то... в гимнастерке и халате.
- Она это, Федя, она... - Он засобирался да и мне успел портфельчик подбросить, чтобы, значит, не мешкал. - Не вижу, но сердцем чую. Хотела сразу со мной на берег, когда узнала в конторе, кто ошвартовался в гавани, да я не пустил. Сказал, что сначала мы одни потолкуем за жизнь. Вдруг, говорю, сцепимся, как Лопес и Бонифаций. Отпустила... Поиграть. Давай, старпом, собирай шмутки!
- Будем собираться, капитан!
...Красотуля с улыбкой наблюдала, как мы пыхтим, придерживая сердце, одолеваем подъем. Конечно, она лишь отдаленно напоминала Красотулю нашей молодости, но ведь и мы...
Глаза у нее остались прежними - такими же черными, как спелый инжир. Этими глазищами она долго разглядывала меня и наконец вздохнула:
- Господи, какие вы оба старые да плешивые!
- Да?! - подбоченился я. - А мне так кажется, я парень еще хоть куда!
- К своему парню привыкла, Федя, не замечаю, а вот взглянула на тебя и сразу поняла, сколько же много воды убежало из наших бабьих глаз в ваши моря!..
- Вот-вот, Адеса-мама! Потому и солоны моря-океаны, что ваши глаза постоянно на мокром месте! - поддразнил муж.
Она погладила его плечо и ничего не сказала.
- Когда ты превратился в Арлекина, мудрец, ее глаза были на сухом месте. Э-эх... Помните, други? - и я пропел как мог:
Любой бичо, любой пацан во всех портах
Володьку знал,
И повторял Сухум-Батум: "Воло-ооо-одька-а!"
А он, хотя и Арлекин, но в море выводил буксир
и приводил хоть в шторм, хоть в штиль,
хоть в порт Сухум, хоть в порт Батум,
Воло-ооо-одька!
- Федя, и ты не забыл, ты помнишь, ее целиком? - Красотуля всплеснула руками и быстро взглянула на мужа.
- Ну-ну... Всякая чепуха обязательно застревает в мозгах, - проворчал он. - Нашли что вспоминать!
- Память у меня неважная, - сказал я, - но вот это еще помню:
Хотя и звался Арлекин, но морю верен до седин,
А значит, вам, Сухум-Батум, Воло-одька!
Наш Арлекин - силен мужик!
И в Сочах пляс, и в Поти крик,
И веселится Геленджик, и Туапсе не ест, не спит,
Все ждут - придет Воло-ооо-одька-а!
- И в Сочах пляс! Не ест, не спит!.. - расхохотался Арлекин, по-старому, "по-арлекиньи", но допел переиначив: - А ждет - придет Красотка! То есть Кр-расотуля - рекомендую! - и поцеловал жену. Она подхватила нас под руки и вздохнула:
- Когда ж это было, чтобы "в Сочах пляс"? В прошлом веке, наверное, а в этом, старички, накормлю вас сейчас, спать уложу и приснятся вам...
- Лопес и Бонифаций? - предположил я.
- Скорее, Сэр Тоби, - поправил Арлекин. - После нынешних-то воспоминаний. Ты знаешь, - он повернулся к жене, - Федор недавно виделся с Джорджем О'Греди.
- Ну и как? Тоже, поди, как вы, "седой боевой капитан"!
- Ветеран.
- Я и говорю! Хорошо, что и он жив, Володя Тропинка свернула в яблоневые посадки "Старые да плешивые... Она права. Поскрипывает в суставах "морская соль", побаливает поясница, мозжат места, где терзали тело осколки и пули, рваное железо родных кораблей, на которое часто кидала нас, безжалостно швыряла дура-война..."
Обрывы наливались закатной краснотой. Тишина спадала с небес на море, на сухую крымскую землю.
- Смотри-ка, вечер!.. - удивился Арлекин.
- Если бы я не пришла за вами, сидели б на бережку и пели: "Еще не вечер, еще не вечер!" И в это время за спиной грянуло:
...р-ребята, сюда мы бегали когда-то, когда-то,
и на щеках игра-ааа-ала кроф-фффь!
У моря вспыхнули лампионы, и к танцплощадке, как мотыльки на свет, начали слетаться парочки и вездесущие мальчишки. Белая раковина оркестра светилась сквозь черную листву. Там чувствовалось движение, оттуда доносился глухой рокот, вобравший в себя плеск волн, голоса и слабый гул ночного ветра.
"Не зная горя, горя, горя, в стране магнолий плещет море", - звучало теперь уже вдали, а рядом начинали пробовать скрипучие ночные голоса невидимые цикады.
Я словно очнулся и вдруг обнаружил, что мы давно сидим на скамье под тонкоствольными яблоньками.
- Слетаются, будут кружиться и... гореть, - встрепенулась Красотуля и потащила нас за руки: - А может, диды, и мы заглянем на танцы?
- А что?! Возьмем и заглянем! - тряхнул Арлекин лысой головой. - Что нам терять, кроме бессонницы, мама Адеса, синий океан!
Примечания
{1} Коффердам - узкий непроницаемый отсек, отделяющий два соседних помещения, в одном из которых находятся нефтепродукты.
{2} Фендрик - младший офицер в Петровском флоте.
{3} "Уайт энсайн" - (англ.) "белый флаг".
