Весть о прибытии в деревню воинской части быстро облетела окрестности. Из лесов вернулись спрятавшиеся звонкоголосые девчата, молодые хозяйки. Они хлопотали по дому, вытаскивали из подвалов и погребов продукты. Готовили квартирантам угощение. То здесь, то там из домов слышатся приглушенные веселые голоса. Идет война, а жизнь есть жизнь!..
Партиями приходит пополнение. В полушубках, ушанках, с винтовками, автоматами. Хорошо обмундированные и вооруженные дальневосточники. Молодые, энергичные, волевые ребята. Во время распределения их по подразделениям только и слышалось: скорее на передний край! Непринужденные беседы, знакомство, познание того, что нужно перед боем, во время боя.
Вскоре мы расстались с гостеприимной деревней. Снова землянки, обледенелые окопы с ходами сообщений передовой.
Заиндевелый лес. Февральское утро. Экстренный сбор у замполита полка. Совещание проводил майор Горин, прибывший недавно в числе пополнения. Майор Федотов откомандирован на другую работу. Горин - резкая противоположность Федотову. В нем больше от гражданского человека.
- Сталинград освобожден полностью 2 февраля, - сообщает майор радостную весть. - В боях за город, на его подступах уничтожены тысячи фашистов. Десятки тысяч захвачены в плен во главе с фельдмаршалом Паулюсом.
- Паулюс попайлюс, так выходит, товарищ майор, - бросил кто-то озорно реплику.
- Вроде этого, - улыбается Горин. Майор откашлялся, небольшая пауза. - А вот новый, важный документ, - продолжает он. - Указ о введении новой формы, новых знаков различия. Красная армия завоевала гордую славу в годы гражданской войны. Она доказала силу, мужество в охране советских границ в мирное время. Наша армия покрыла себя славой немеркнущих подвигов против немецкого фашизма. Что может быть радостнее, чем разгром врага под Москвой и Сталинградом. Подвигами советских людей восторгаются народы всех стран.
В приподнятом настроении вышли мы из блиндажа. С шутками посматривали на плечи своих видавших виды полушубков. Старались представить, как будем выглядеть с погонами, как после победы будут встречать нас в новой форме на родине, дома, если доведется дожить.
Вечер. Землянка штаба батальона. Разместившись за маленьким ящиком-столиком для ужина, говорим о новостях. Ординарец передает мне письмо.
По почерку узнаю - от матери. Закурил крепкого сабантуя. Придвинув ближе коптилку с моргающим огоньком, всматриваюсь в неровные строчки, стараюсь скорее узнать о жизни родителей.
Нас трое братьев. Все на фронте. Понятны тревога и беспокойство одиноких стариков.
Мать шлет привет, пожелания. Читаю дальше. Перед глазами поплыли черные круги. Из письма узнал то, чего не ожидал: Отец приказал долго жить, - писала мать. - 9 января мы его схоронили. Схоронили без вас, дорогие сынки, изливала она свое горе.
Закусив губы, читаю дальше.
- Что случилось? - настороженно интересуется Швыдченко, видя мой потупленный взор.
- Отец умер, - вздыхаю я, показывая на письмо.
- Сочувствую, но что можно сделать? Тяжело, пока хоронишь. Как только скроет матушка-земля, все уходит: и горе по умершему, и жалость. Со временем забывается все, - хмуро произнес комбат. В одной руке он держит кружку с недопитым чаем, в другой - дымящую цигарку. - Вообще, много странного на свете, - задумчиво промолвил он.
- Все для человека и природой, и им же самим, для его земных благ создано. И вдруг его жизнь рушится такими бессмысленными муками войны. Посмотришь на наших юных, еще не видевших жизни парней, а на фронте, в первом же бою гибнут.
- Не стоит тебе, комиссар, убиваться об отце, когда он в земле, на вечном покое. Хотя и никому не хочется умирать, но таков удел всех.
Вошел повар, принес горячих оладьев, жареного мяса, в котелке водки.
- Вот это правильно! - пробасил комбат.
- Так я ж чувствовал ваши настроения. Решил отвлечь, авось поможет, ответил повар, расставляя пищу на столе.
- Давай-ка, дорогой, ужинать. А то ты расстроился, да и я вместе с тобой. Вот кстати и наш штабист.
Начштаба с красным от мороза лицом после проверки постов пролез в землянку.
- Я всегда кстати, - смеется капитан, потирая нос и уши.
- Не шуми. У комиссара горе. Отца похоронили!
- Тогда прошу прощения, - обращается Терновой ко мне. - А чтобы полегчало, обязаны вспомнить его добрым словом. На помин его души. - Капитан налил каждому в кружки водки...
Комбат и его помощники, приклонясь к стенке землянки, подложив под головы полушубки, задремали. Дежурный связист занимался в углу с телефонным ящиком, то и дело дул в трубку, проверяя связь. Ординарцы разместились возле печки, подбрасывая в нее березовые поленца.
Я вновь ушел в нелегкие думы. Как из наплыва, предстало родное село. Весна. Пахота. Палит солнце. Щебечут птицы, жужжат пчелы, порхают разноцветные мотыльки. С засученными рукавами в ситцевой в полоску рубашке, в лапотках, я, тогда деревенский мальчишка, ходил за бороной. Понукал истощенную вороную кобылу Машку. Под тяжестью бороны, разрыхлявшей пласты рыжей земли, вороная, понурив лоснящуюся морду, часто останавливалась. Спотыкаясь о комья, подбегаю к ней, в то же время смотрю, кто бы помог. Скоро подоспел отец с лукошком. Поднес его лошади. Она лениво забирала бархатными мягкими губами овес, помахивая изредка хвостом, отбиваясь от мошкары.
Шла гражданская война. Многих лошадей забрали для армии. Оставшийся скот отощал. Исхудавшие лошади с трудом вспахивали землю. Плохо разделанная и неудобренная земля давала плохие урожаи. Да еще засуха. Крестьяне часто оставались на зиму без хлеба и кормов. Так и у нас. Семья большая, едоков много, а помощников мало. Груз забот наваливался на родителей. Отец только что вернулся с фронта. Кругом разруха. А тут еще эпидемии изнуряли население. Многие преждевременно умирали от голода, болезней.
Люди цеплялись за жизнь, боролись со всеми недугами. Надо было где-то доставать хлеб. Ездили в разные края, сбывали последний скарб, обменивая на муку и сухари. Тосковали по соли. При земляных работах, рытье колодца в Соснове возле фабрики бывш. Витова на окраине Иванова наскочили на источник, бьющий ключом из недр. Вода оказалась соленой. Из-за нехватки соли городской Совет решил снабжать горожан этой водой, а те в свою очередь стали продавать деревенским.
Мужики села часто ездили в Иваново за соленой водой. Отец брал с собой и меня. На скрипучей телеге трясемся всю ночь по избитой проселочной и лесной дороге. К утру в городе. Обменивали дрова на соленую воду. Наберем полную бочку и - домой. На задворках выпаривали из этой воды соль.
Воспоминания детства живут в нас долго. Будучи председателем сельсовета, отец вместе с представителями ЧК из каменной палатки соседа забирали мешки зерна и муки. Мы, мальчишки, гурьбой бегали вокруг палатки. С увлечением готовились к октябрьскому празднику. Где-то раздобыли плакаты. Черный скелет царя в короне, верхом на скелете лошади, на ярко-оранжевом фоне. Кусками размятой глины приклеивали их к стенам, на ограде церкви, возле дороги на деревянных воротах пожарного депо, что посредине села, на стенах каменной палатки...
