В Вест-Индии Нельсон сумел обнаружить, что различными мошенническими способами представители Адмиралтейства в сговоре с местными колониальными администраторами, купцами и поставщиками за несколько лет сумели обворовать казну примерно на два миллиона фунтов стерлингов. По тем временам огромная сумма. Нельсон сообщил об известных ему фактах, но никакой реакции не последовало. Теперь, оказавшись на родине и не имея каких-либо служебных обязанностей, Нельсон принялся ходить по всем возможным инстанциям с целью добиться наказания шайки жуликов, орудовавшей в колониях. Упорство и настойчивость, проявленные им в этом деле, — доказательство безукоризненной честности и верности долгу, а также и лишнее свидетельство наивности и идеализма. Ибо Нельсон искренне верил, что в тех кругах, в которых ему приходилось действовать, можно добиться правды и прижать жуликов, тем более жуликов крупных.
Нельсон обращается с письмом к премьер-министру Питту. Письмо пересылается по принадлежности министру финансов Роузу. Роуз дважды беседует с Нельсоном. Министра поразило, что рядовой капитан разобрался в крупных вопросах, связанных с финансовой деятельностью Адмиралтейства в колониях, установил большие злоупотребления в этой сфере и выявил их причины. Ни один другой капитан не смог бы сделать этого. Роуз разговаривал с Нельсоном очень и очень вежливо.
От Роуза Нельсон направился к контролеру флота сэру Чарльзу Мидлтону (будущему лорду Бархэму). Контролер согласился с Нельсоном, обещал немедленно принять меры. Но ничего так и не сделал. Нельсон в течение двух лет пытался добиться принятия мер… Тем временем мошенники, оставшиеся в Вест-Индии, упрятали в тюрьму тех, кто сообщил в свое время Нельсону о злоупотреблениях.
Как эта борьба за правду отразилась на самом Нельсоне? Пожалуй, она принесла ему больше вреда, чем пользы. Конечно, его письма и беседы с крупными государственными деятелями дали случай продемонстрировать перед этими могущественными людьми присущие молодому капитану ум, энергию, настойчивость, верность долгу, готовность самоотверженно защищать интересы государства. В то же время главные виновники разоблаченных им преступлений располагали властью, влиянием и деньгами. Они использовали все возможности, чтобы, во-первых, помешать дальнейшему расследованию и раскрытию своих грязных делишек и, во-вторых, чтобы свести счеты с Нельсоном, дискредитировать его в глазах руководителей Адмиралтейства, правительства и короля. Они предприняли все от них зависящее, чтобы этот слишком умный, энергичный и честный капитан больше никогда не получил командование кораблем. И прием, и результат — стары как мир. Все биографы Нельсона сходятся на том, что его враги «преуспели в создании предубеждения против Нельсона».
Некоторое время он все еще не понимает, что происходит вокруг него.
— Против меня в Адмиралтействе явно существует какое-то предубеждение, но я никак не могу догадаться и тем более определить его причину! — жалуется он Фанни.
Прошло немало времени, пока Нельсон начал все же кое-что понимать. Из его письма одному из друзей: «Об этой вещи, которая называется честь… сейчас больше не думают… Мое положение ухудшилось и в отношении службы на флоте, и в отношении служения моей стране».
* * *
Нельсон снимает дешевую квартиру на окраине Лондона. Вначале Фанни и Горацио мечтали провести зиму во Франции, где глава семейства мог бы продолжить изучение французского языка. Но лишних денег не было, ведь половинный оклад Нельсона не превышал сотни фунтов в год. Правда, столько же определил для молодоженов Джон Герберт, да еще столько же — дядюшка Уильям. Однако Фанни привыкла к достатку, да и Нельсон изо всех сил пытался поддерживать определенный уровень жизни, чтобы не уронить себя в глазах знакомых.
Теперь большую часть времени Нельсоны проводят в гостях у Джона Герберта, который, навсегда покинув Невис, купил шикарный особняк на Кавендиш-сквер и наслаждался столичной жизнью.
Наиболее ярким событием в жизни Нельсона стало участие в празднике, устроенном принцем Уильямом по случаю его возвращения на родину. Честно говоря, праздновать особенно было нечего. Оставшись без присмотра Нельсона, принц пустился во все тяжкие и после многочисленных шумных дебошей и скандалов в компании «проклятых квебекских баб» был на грани физического истощения. Огласка была столь велика, что разгневанный король велел непутевому сыну немедленно возвращаться домой. Уильям, однако, присутствия духа не потерял и с шумом отпраздновал свое прибытие в Туманный Альбион. Увы, но теперь на помощь принца Нельсон рассчитывать не мог. Уильям находился в опале и теперь упоминание о дружбе с ним могло вызвать и у короля, и у первого лорда обратную реакцию. Так исчезла и эта последняя надежда на получение хоть какой-то должности.
С наступлением зимы начались проблемы со здоровьем у не привыкшей к промозглому климату Фанни. Нельсоны решили оставить дорогой для них Лондон и уехать в провинцию. Из письма Нельсона капитану Парскеру: «Боюсь, нам придется оставить мысль о том, чтобы жить вблизи Лондона: городской воздух настолько вреден для миссис Нельсон, что она не может здесь оставаться, как бы мне этого ни хотелось. Следующим летом мы будем жить в Норфолке, а там — посмотрим».
Лето 1788 года Нельсоны провели в Бернем-Торпе у отца Горацио. Преподобный отец Эдмунд, чтобы не мешать молодым, снял для себя отдельный домик, предоставив им возможность жить независимо. Фанни очень понравилась старому священнику, и он относился к ней как к родной дочери. После стольких лет упорного и тяжелого труда Нельсон страдал от вынужденного безделья и откровенно хандрил. Позднее об этом самом тяжелом и бессмысленном периоде своей жизни он напишет в воспоминаниях всего лишь одну фразу: «Я жил в деревне Бернем-Торп, в графстве Норфолк, в доме отца-священника». Больше об этом периоде ему было просто нечего писать.
Всю жизнь Нельсон мечтал жить в собственном доме, и хотя предоставленный ему отцом дом не являлся его собственностью, но все же позволял смягчить горечь крушения карьеры. Было бы ошибкой думать, что столь деятельный и предприимчивый человек, как наш герой, сидел сложа руки. Нет, он по-прежнему упорно пытался добиться своего восстановления на флоте, писал множество писем во все инстанции и всякий раз по-прежнему натыкался на глухую стену непонимания. Англии Нельсон был явно не нужен.
Один раз сверкнул было луч надежды. Старый знакомый Нельсона адмирал Уильям Корнуоллис приступил к подготовке эскадры к плаванию в Ост-Индию. Нельсон написал письмо с просьбой взять его капитаном. Но, пока письмо дошло по назначению, все вакансии были заняты теми, кто оказался в тот момент ближе. Корнуоллис извинился в ответном письме, на этом дело и кончилось.
