Сигналом должен явиться взрыв в доме Паулины. Симон уже заранее упивается местью. Одним ударом взорвав дом со всеми своими врагами, он отомстит за себя, за Марию Клару, тем временем уже успевшую умереть в монастыре, за свой народ.
Он преподносит Паулине в качестве свадебного подарка лампу прекрасной работы, начиненную динамитом. Лампа должна взорваться, когда ее зажгут. Но заговор не удается. Базилио случайно поведал о нем Исагани, отверженному жениху, в тоске бродящему вокруг ярко освещенного дома Паулины.
Исагани все еще любит изменившую ему невесту. Мысль о предстоящей ей ужасной гибели для него невыносима. Исагани врывается в дом, где гости сидят за обильным ужином, а на столе уже зажжена роковая лампа. Юноша бросает лампу через окно в реку, и этим предотвращает взрыв.
Тщетно ждут заговорщики условленного сигнала. Сам Симон почти разоблачен. Заговор не удался, и у него нет ни сил, ни энергии взяться за подготовку нового.
Он уходит к тулисанам и вместе с ними ведет партизанскую борьбу против испанских властей. В одной из стычек его настигает солдатская пуля. Раненый, он едва добирается до уединенного домика священника-филиппинца. Здесь Симон-Ибарро умирает, успев рассказать ему свою безрадостную жизнь.
Сила воздействия второго романа Ризаля на филиппинского читателя была не в фабуле и не в наивном замысле заговора Ибарро. Громадное влияние «Эль Филибустерисмо» на развитие национально-освободительного движения объяснялось критикой колониального режима, еще более острой и безжалостной, чем в первом романе Ризаля, еще большей ненавистью к монахам. Подготовляя свою месть, Симон соприкасается со всеми слоями населения, и повсюду Ризаль рисует в различных проявлениях картину произвола и издевательства властей и монахов, бесправие и страдание народа.
Большой искренний художник, Ризаль в своем романе не может найти для своих угнетенных героев иного выхода, как путь вооруженной борьбы.
Логика развивающихся событий и неизбежность конфликтов с колониальным режимом толкает на путь вооруженной борьбы и обездоленного монахами крестьянина Талеса, и невинно пострадавшего мирного Базилио, и самого Симона-Ибарро. Пусть само воплощение народного восстания в заговоре Симона нелепо и безнадежно — роман, помимо воли Ризаля, подсказывает читателю неизбежность вооруженной борьбы.
«Эль Филибустерисмо» проникнут значительно более четкими, чем первый роман, призывами к борьбе за полное освобождение народа. В нем уже чувствуется большая зрелость мысли Ризаля. «Жизнь бесполезна — говорит Ризаль устами одного из героев романа, — если она не посвящена великой идее. Она — как камень, бесплодно валяющийся в полях, вместо того, чтобы стать частью постройки».
На всем протяжении романа Ризаль в образах своих героев борется с собой, с раздирающими его самого противоречиями.
В первом романе эволюционист Ибарро верно отражал взгляды автора; в «Эль Филибустерисмо» изменившийся в столкновении с жизнью и выросший Хосе Ризаль говорит о своих убеждениях устами Симона и опровергает его аргументами Базилио. Утверждает свои прежние верования при помощи Базилио и разрушает их пламенным сарказмом Симона. Он заставляет Симона произносить горячие слова в защиту патриотизма и филиппинской народности, слова, которые перекликаются с высказываниями Ризаля в его собственных статьях для «Эль солидаридад». «Патриотизм — преступление лишь у народа-тирана, так как здесь под красивыми словами скрывается грабеж. Но как бы ни совершенствовалось человечество, патриотизм всегда будет добродетелью у угнетенного народа, так как всегда будет означать любовь к справедливости, свободе, личному достоинству».
Устами Базилио он защищает свою твердую веру в торжество науки, в ее преимущество над преходящими и меняющимися человеческими страстями: «Наука более вечна, более человечна и более универсальна — восклицает Базилио. — Я избрал себе цель жизни и посвятил себя науке». Но тут же словами Симона Ризаль доказывает, что для истинного торжества науки необходимо, чтобы не было ни угнетающих, ни угнетенных народов, чтобы человек был свободен и умел уважать свои права и права другого.
Глубоко веря в будущее своего народа, Ризаль считает, что темные и отсталые в результате векового угнетения филиппинские народные массы в данный период неспособны явиться активной борющейся силой, что прежде, чем народ сможет добиться освобождения собственными силами, он должен объединиться, должен получить просвещение. Иначе ликвидация испанской тирании приведет лишь к власти собственных тиранов.
Ризаль опасался, чтобы к власти не пришла та грубая и презирающая свой народ верхушка филиппинской буржуазно-помещичьей клики, которая готова была предать национальные интересы за жалкие крохи сверхприбылей, брошенные со стола колонизаторов. И дальше во всех своих произведениях и отдельных высказываниях Ризаль неустанно и беспощадно разоблачает эту верхушку филиппинского общества, он как бы предугадывает ход будущей борьбы, когда его народ, добившись ценою многих жертв освобождения от испанского ига, будет продан в новое рабство своей же филиппинской буржуазией.
Роман закончен. На этот раз Хосе Ризаль оказался в состоянии напечатать книгу на свои средства. Сдав роман в гентскую типографию, Ризаль в октябре 1891 года направляется в Гонконг.
Беспокоясь за судьбу своих родных, он строит различные планы. Он мечтает заработать медицинской практикой в Гонконге достаточно денег, вывезти всех своих родственников с Филиппин и этим не только избавить их от преследований, но и развязать руки самому себе, лишить колониальные власти возможности шантажа и мести.
К порогу родины гонят его и разочарование в работе мадридских реформистов и конфликт с частью лидеров филиппинской эмиграции.
Надежды Ризаля на успешную медицинскую практику осуществились. Действительность превзошла все его ожидания. Через несколько недель после приезда Ризаля, слава о нем, как о блестящем окулисте, приводит в Гонконг сотни больных. Несмотря на бескорыстие, доктор Ризаль впервые в своей жизни забывает, наконец, о денежных затруднениях.
У него много денег. Он едет в английскую часть Борнео, чтобы присмотреть там подходящий участок земли, приобрести его и поселить вывезенных с Филиппин родственников. Сходство природных условий Борнео с Филиппинами приводит его в восторг, ему кажется, что изгнанники не будут здесь чувствовать себя оторванными от родины.
Но все его попытки в Гонконге так же, как и прежние хлопоты в Мадриде об облегчении участи своей родни, обречены на неудачу. Ему удается выписать к себе в Гонконг только сестру Люсию, каким-то чудом оказавшуюся к этому времени на свободе; всем остальным, даже старикам-родителям, колониальные власти не позволяют покинуть Филиппины, не говоря уже о многочисленных Реалондо и Ризалях, разосланных по дальним и негостеприимным островам. Ризаль постепенно приходит к мысли, что ему остается только самому поехать на Филиппины и личными хлопотами добиться освобождения родных.
