путь армии у разъезда в станице Ново-Леушковской.
Но на этом ночные приключения добровольцев не закончились. Обнаружив обоз, армия поспешила продолжить путь. По просёлочной дороге Офицерский полк спустился к реке Тихонькая и перешёл её по размытой и вязкой плотине. За ним двигалась батарея подполковника Миончинского. Для неё топкие берега реки и плотина оказались непроходимыми. Подполковник Миончинский мобилизовал все силы батареи на починку гати. Шанцевого инструмента и материалов под рукой не оказалось. В дело пошли кустарник, камыш, солома… Пришлось разобрать стоявший неподалёку сарай. На помощь подошла сапёрная рота чехословаков с инструментом. Руководил работой инженер Кроль. Застучали топоры. Спешно укладывались фашины, укреплялся мост. На починку плотины ушло 2–3 часа бесценного времени.
Начало светать. На краю горизонта появилась бело-синяя полоса, рассеивая мрак. В темноте стали проступать лица. Первое орудие с трудом переправилось на другой берег, а второе соскользнуло с плотины вправо и свалилось в воду, на глубину. Тащившие орудие лошади стояли по горло в ледяной воде. На плотине осталась часть уносов, перекрыв движение. Около полутора часов потребовалось артиллеристам на извлечение утонувшего орудия.
Колонна продолжила движение, когда набрал полную силу сырой, дождливый рассвет. План ночного перехода железной дороги полетел в тартарары. Мокнуть весь день под дождём в поле без жилья и полевых кухонь не имело смысла. К тому же красные в любой момент могли нащупать местоположение армии и подогнать к Ново-Леушковской бронепоезда. Выход один – переходить железную дорогу при свете дня.
Небо прояснилось. Стало пригревать солнце. Около 9 часов утра 26 февраля (11 марта) армия подошла к Ново-Леушковской. Прежде всего, вперёд выслали два конных отряда подрывников, для порчи пути на шесть вёрст справа и слева от места перехода. Генерал Корнилов очень нервничал в ожидании взрывов и, лишь когда они прогремели, немного успокоился. Вернувшихся с докладом подрывников главнокомандующий крепко отчитал, считая, что они мало взяли в сторону, особенно слева, и даже усомнился, что пути там действительно испорчены. Но подрывники выполнили свою работу хорошо.
Наконец начался долгожданный переход. 2-я рота корниловцев заняла станцию. Все повозки шли, строго выдерживая установленную дистанцию. В результате чего войска с обозами растянулись на четыре версты. Когда переправилось больше половины армии, справа показался вражеский бронепоезд и, уткнувшись в развороченные взрывом пути, открыл огонь. Его снаряды неизменно ложились с большим недолётом метров 400–500. Местность ровная, и бронепоезд отлично виден издалека.
Двухорудийная батарея выдвинулась на полверсты вправо и стала отвечать красным. «Красивейшая картина! Наш полк расположился у переезда, – описывал артиллерийскую дуэль С. М. Пауль. – Винтовки сложили. Лежим, курим. Мимо проходят обозы… Устанавливаются два наших орудия. Первый выстрел недолёт, второй в самый паровоз. Показывается дым. Поезд останавливается и уходит обратно. Всё это на очень далёкой дистанции. Подхожу к артиллерийскому офицеру и спрашиваю дистанцию. По восьмикратному артиллерийскому Цейсу 5,5 версты. Меткость очень хороша; недаром все, обслуживающие орудия, офицеры» [141]. Подбитый бронепоезд скрылся из виду, но вскоре опять появился на горизонте. И вновь добровольческая батарея отогнала его своим точным огнём.
А через железные пути тянулась нескончаемая череда повозок, шли измотанные ночным походом части. Генерал Корнилов со штабом стоял у переезда, наблюдая за движением войск. Когда под прикрытием арьергарда переправлялись последние обозные повозки, опять вдали задымил бронепоезд, теперь с левой стороны. «Снаряды рвутся кругом станции, бьют по обозу, – вспоминал свидетель переправы Р. Б. Гуль. – Видно, как чёрненькие фигурки повозок поскакали рысью. Но обоз уже переехал, и мы уходим от Леушковской по гладкой дороге меж зелёными всходами. Прорвались» [142].
Замыкали колонну Офицерский полк и батарея подполковника Миончинского. Убедившись, что ни одна повозка не отстала, тронулся в путь и штаб. Однако до отдыха в Старо-Леушковской надо пройти ещё вёрст 10 по открытой степи. Бронепоезда пытались достать артиллерийским огнём ускользнувших от них «кадет». То и дело справа и слева от дороги взмывали вверх чёрные султаны земли от разрывов гранат. Но вот армия скрылась за небольшим гребнем, рванули два посланных вдогонку снаряда, и стрельба прекратилась. Отошло многочасовое напряжение сил, и люди зашагали веселей.
На дороге добровольцев нагнала бричка с двумя пассажирами – мужчиной и женщиной. Офицеры приготовились их арестовать, но оказалось, что в бричке ехал генерал Гулыга, некоторое время командовавший кубанскими правительственными войсками. Точных сведений о положении дел в Екатеринодаре он не имел.
В Старолеушковскую авангард армии пришёл часам к 16. С одной четырёхчасовой остановкой в станице Весёлая, она прошла за 30 часов около 60 вёрст. Расположившись по квартирам, добровольцы валились с ног от усталости. Большинство из них, наспех поужинав, сразу же улеглось спать. Крепок и глубок был их сон в ту ночь.
Но не всем пришлось отдохнуть. Арьергарду пришлось ждать в степи, пока вся армия втянется в станицу. Лишь глубокой ночью Офицерский полк и батарея разместились на ночлег. Всю ночь не смыкали глаз заставы, охранявшие армию. Полковника Биркина с отделением 4-й роты генерал Марков направил в дозор к мельнице, где, как выяснилось позже, уже располагалась застава корниловцев в 10 человек. Полковник Биркин нашёл их в крайне возбуждённом состоянии. «Оказалось, ночью на них натолкнулась колонна красных, – пояснял В. Е. Павлов, – шедшая в станицу, и они бесшумно разделались с нею: около сотни убитых лежало на дороге и стояло 5–6 захваченных подвод с оружием» [143]. Не имея распоряжения от своих начальников, смениться корниловцы отказались.
Несмотря на походные трудности и непредвиденные задержки в пути, у добровольцев преобладало приподнятое настроение, ведь переход железной дороги равносилен крупной победе.
У корниловцев, во 2-й роте, офицеры раздобыли граммофон. Молодость и задор взяли верх над усталостью. Поставили пластинку «Дунайские волны». Грянул духовой оркестр и зазвучал знаменитый вальс.
Дунай голубой, ты течёшь сквозь века,Плывут над тобой в вышине облака…
Два офицера галантно пригласили на танец сестёр милосердия Варю и Таню. И, отбросив усталость, взволнованные и юные, словно на балу, закружились по комнате две пары…
Рано утром 27 февраля (12 марта) генерал Корнилов повёл армию дальше, в станицу Ирклиевскую. До неё следовало пройти 16 вёрст. Головные части, обоз и главные силы совершили переход спокойно. Уже при выходе из Старолеушковской арьергарда на него налетел кавалерийский отряд красных, но, получив отпор, быстро ретировался. Других боевых инцидентов за переход не случилось, и вечером армия втянулась в Ирклиевскую, где провела и весь следующий день, восстанавливая силы.
Так началось движение армии по Кубанской области, которой суждено было сыграть одну из ключевых ролей в становлении Белого движения.
Хорунжий [26]
Вчера ты лучшим был на джигитовке,Теперь ведёшь под пули казаков.В черкеске, при кинжале и винтовке,Ты рвёшь кольцо будёновских полков.Свинцом горячим срезало кубанку,Ожгло ахалтекинского коня,Но держишь офицерскую осанкуНа фоне догорающего дня.Горсть казаков и доблестных черкесовГотова
