В революционные дни 1905 года выступление рабочих типографии Сытина послужило сигналом к забастовке всех московских печатников. Во время декабрьского вооруженного восстания дружинники-сытинцы с оружием в руках сражались на баррикадах, возведенных на Пятницкой улице. Первый и третий номера газеты "Известия Московского Совета рабочих депутатов" (единственной, которая выходила в дни восстания) были напечатаны рабочими-сытинцами. Стремясь сломить революционный дух сытинцев, царские войска по приказу адмирала-карателя Дубасова подожгли типографию.
Все, что довелось узнать, услышать Есенину в типографии о событиях 1905 года, взволновало его, заставило задуматься, иной предстала перед молодым поэтом окружающая его действительность. "Вот и гаснет румяное лето со своими огненными зорями, а я не видал его за стеной типографии, - с грустью пишет Есенин в октябре 1913 года Панфилову. - Куда ни взгляни, взор всюду встречает мертвую почву холодных камней, и только видим серые здания да пеструю мостовую, которая вся обрызгана кровью жертв 1905 г.". "Да, Гриша, все-таки они отодвинули свободу лет на 20 назад", - добавляет он в другом письме, имея в виду жестокую расправу царизма с героями революции пятого года. Среди сытинцев были такие, которые знали, что надо делать для изменения существующих условий, как бороться с пошлостью безвременья. Еще недавно Есенин чувствовал себя одиноким, и ему, по собственному признанию, было не с кем разделить наплывшие чувства души. Теперь картина меняется. "Здесь хоть поговорить с кем можно и послушать есть чего", - пишет он другу, призывая его вырваться на волю. Есенин посещает нелегальные рабочие собрания и массовки; выполняет отдельные поручения: распространяет среди рабочих журналы, листовки. "Сережа был очень ценен в своей работе на этой фабрике (то есть типографии. - Ю. П.}... как умелый и ловкий парень, способствовавший распространению нелегальной литературы", - вспоминает один из современников поэта. С рабочими, настроенными демократически, Есенин сближается вскоре после того, как поступает в типографию. В конце апреля 1913 года он сообщает в письме Панфилову: "Недавно я устраивал агитацию среди рабочих письмами. Я распространял среди них ежемесячный журнал "Огни" с демократическим направлением. Очень хорошая вещь... Ты должен обязательно подписаться".
Журнал "Огни" в ноябре 1912 года стала выпускать группа демократических литераторов во главе с писателем Н. Ляшко. Сотрудничали в нем С. Дрожжин, И. Белоусов, А. Ширяевец, С. Обрадович и другие. "...Дать широкому слою читателей доступный по форме и разнообразию материал для всестороннего духовного развития" - такую цель ставил журнал "Огни". Проявляя интерес к журналу "Огни", участвуя в его распространении, Есенин предполагал в дальнейшем напечатать там свои стихи, однако весной 1913 года журнал был закрыт. "В 1912 году, - рассказывает С. Обрадович, - я стал сотрудником журнала "Огни". Журнал на шестом номере был закрыт. Фактический редактор журнала Н. Н. Ляшко отправился на два года в "сидку". О сближении Есенина в этот период с революционной молодежью рассказывает А. Р. Изряднова. В своих воспоминаниях она пишет, что Есенин "состоял в революционном кружке. Помню, приходил домой с целой охапкой прокламаций, возбужденный, взволнованный, - надо прокламации разослать по адресам". В письмах к Панфилову Есенин рассказывает (насколько это позволяли цензурные условия) об участии рабочих типографии в забастовках и демонстрациях, об арестах и обысках и о том, в какой мере все это касается его лично. "...Твоя неосторожность, - сообщает он другу, - чуть было упрятала меня в казенную палату. Ведь я же писал тебе: перемени конверты и почерка. За мной следят, и еще совсем недавно был обыск у меня на квартире. Объяснять в письме все не стану, ибо от сих пашей и их всевидящего ока не скроешь и булавочной головки. Приходится молчать. Письма мои кто-то читает, но с большой аккуратностью, не разрывая конверта. Еще раз прошу тебя, резких тонов при письме избегай, а то это кончится все печально и для меня, и для тебя. Причину всего объясню после, а когда, сам не знаю. Во всяком случае, когда угомонится эта разразившаяся гроза".
О связи Есенина в 1913 - 1914 годах с революционными рабочими стало известно в последние годы еще из одного важного источника. В Центральном государственном архиве Октябрьской революции в Москве обнаружено дело, заведенное на Есенина московским охранным отделением. Нам довелось ознакомиться с этим делом, а также с документами о Есенине особого отдела департамента полиции в Петрограде и московского охранного отделения. Удалось разыскать в архивах охранного отделения и интересные сведения об участии поэта в революционном движении рабочих типографии Сытина.
В картотеках московской охранки и департамента полиции имеются регистрационные карточки, составленные на Есенина в 1913 году. Более подробные сведения приводятся в регистрационной карточке московской охранки. В московской охранке сохранились донесения сыщиков, которые в ноябре 1913 года вели за ним слежку.
Там же имеется запрос охранного отделения о Есенине, где отмечено его прежнее и новое местожительство, время прибытия в Москву, место рождения, звание, возраст, вероисповедание, по какому документу он прописан, род его занятий. В охранке Есенин имел кличку "Набор".
Когда, листая пухлые тома дел охранки, докапываешься до есенинских материалов, держишь в руках эти потускневшие и пожелтевшие от полувековой давности документы, читаешь их, еще раз убеждаешься, как ошибались все те, кто считал Есенина в молодые годы лишь идиллически настроенным, влюбленным в патриархальную старину юношей, далеким от какой-либо политики и демократических идеалов.
Так, к примеру, журналист Л. Повицкий, много раз встречавшийся с Есениным, пишет в своих воспоминаниях: "Дух Замоскворечья начала девятисотых годов... Помесь мещанства и мелкокупечества... Идеал молодого купчика - уличный герой, хулиган, ловкий вор и мошенник. Там он расстался со своей детской наивной верой в бога и святых:
Я на эти иконы плевал,
Чтил я грубость и крик в повесе...
Но больше ничему его не научило Замоскворечье.
Освежающая буря 1905 г. пронеслась мимо него... И отроческие его годы совпали с годами мрачной реакции. Эти черные годы, да еще пропитанные специфическим замоскворецким духом, формировали его душевный строй, его юношеское сознание. Какие могли быть у него идеалы, кроме идеалов улицы:
Если не был бы я поэтом,
То, наверное, был мошенник и вор".
В действительности оказывается, что в свои 18 - 19 лет Есенин был настолько связан с политикой, общественной жизнью, что московская охранка проявляла к нему повышенный интерес.
