Отношений с сыном она не поддерживала. Ну или он с ней не поддерживал. После того как Лев последний раз вернулся с зоны, они только и делали, что ругались, а потом просто перестали общаться. Кроме всего прочего, Льва Николаевича здорово раздражало, что вокруг матери сложилась компания, в которой не было ни единого русского – сплошь евреи. Поэтому теперь Ахматова жила с дочерью своего последнего мужа Пунина, а иногда в Москве у своих приятелей Ардовых.
Бедность и беспризорность, в которой она провела последние годы, была бы, наверное, и совсем ужасающей. Но именно в последние годы вокруг нее (уже совсем пожилой) сложился кружок из нескольких юных поэтов. Сама она называла его «Волшебный хор». Сегодня эта компания больше известна как «ахматовские сироты».
Глава восьмая
Вокруг Смольного собора
В 1980-х власти затеяли масштабный ремонт Эрмитажного театра. Построено здание было еще при Екатерине, а потом за всю двухсотлетнюю историю так ни разу капитально и не ремонтировалось. Ну и вот подошла его очередь.
Ремонт был заказан какой-то финской компании. Строители сбили со стен штукатурку, и тут выяснились интересные подробности. Когда-то на этом месте стоял Зимний дворец Петра I-го. Считалось, что при строительстве театра дворец полностью снесли, но, как оказалось, дело обстояло не совсем так. Театр просто надстроили на фундаменте петровских времен, и часть стен под штукатуркой неплохо сохранилась. Финские строители расчистили небольшой кусочек петровского дворца и теперь, если вы будете гулять вдоль Зимней канавки, обратите внимание на фрагмент стены, выкрашенный в желтый цвет. Перед вами самые древние стены Петербурга.
Останавливался в этом дворце Петр не сказать чтобы часто. Но вот умер именно тут. Умирал самодержец в страшных мучениях. Один из современников писал:
После праздника Крещения император почувствовал первые признаки болезни, окончившиеся его смертью. Восемь дней подряд дворец оглашался его криками и стонами. Его боязнь смерти казалась даже мелочной. Он то велел помиловать всех содержащихся в тюрьмах преступников, то, наоборот, отдавал жестокие и сумасбродные приказания.
Хирург Горн решил зондом проложить путь моче, но оказалось, что причиной задержки мочи был не камень, а едкая материя, скопившаяся в мочевом пузыре. Она образовала множество нарывов, воспалилась и разъела тело императора изнутри.
От жгучей боли император почти окончательно потерял приличествующее достоинство. Он плакал, хватался за людей, стоящих у его одра, и целовал им руки. Крики его были слышны по всей округе, и вскоре император был уже не в состоянии думать с полным сознанием о распоряжениях, которых требовала его близкая кончина.
Страшный жар держал его в постоянном бреду. Наконец, император пришел в себя и выразил желание писать. Его отяжелевшая рука чертила буквы, которые невозможно было разобрать, и после смерти из написанного удалось прочесть только два первых слова: «Отдайте все…»
Почерневшее тело Петра замотали в шубу и на санях по льду Невы отвезли в недостроенный Петропавловский собор. Тут, на укрытом красной попоной катафалке гроб и простоял несколько лет подряд. Какое-то время правительницей страны считалась супруга Петра Екатерина, а после того, как умерла и она, работы по строительству города были просто свернуты. Столицу перенесли обратно в Москву.
На этом история Петербурга могла бы запросто и закончиться. Недостроенная Северная Венеция стала таять, словно туман над Невой. Петр предполагал, что весь Васильевский остров покроется сеткой каналов, и передвигаться по ним горожане станут на собственных гондолах, как в Венеции. Сразу после того, как Двор вернулся в Москву, каналы занесло песком. Заложенные при Петре соборы стояли недостроенными. На верфях случилось несколько пожаров. Весной следующего года главную городскую площадь затопило паводком, а восстанавливать ее было уже некому. Новый император уехал, военные эвакуировались, купцы позакрывали лавки и бежали в Первопрестольную. Греза чокнутого самодержца умерла вместе с ним, и во всей стране некому было об этом пожалеть.
Столица на берегах Невы так и осталась бы химерой, миражом, несостоявшимся фантастическим проектом типа Вологды или Александровской слободы, куда пытались перенести столицу предшественники Петра. Но правивший в Москве внук Петра I Петр II тоже вдруг взял да и умер.
Этот император был одним из самых красивых монархов своего времени. Он мог бы кружить головы девушкам, но вместо этого влюбился в своего фаворита Ивана Долгорукого. Юноша признавался, что «и дня не может прожить без милого друга». Девятнадцатилетнему Долгорукому он присвоил чин генерала и по два раза в месяц награждал его высшими орденами империи. Впрочем, иногда, для разнообразия, спал и с собственной теткой – будущей императрицей Елизаветой.
Жизнь юного самодержца состояла из охоты, охоты и еще раз охоты. В перерывах между охотами устраивались танцы и попойки. Выдержать такой ритм для юного организма оказалось не под силу. В 1730 году император простыл и, пару дней помучившись, умер.
Его последними словами были:
– Сани запрягайте. К сестре поеду.
Сестра императора, великая княжна Наталья, умерла за два года до этого.
Куда именно поехал Петр Второй, доподлинно нам неизвестно. А вот Двор после его смерти все-таки вернулся в Петербург. Новая императрица Анна Иоанновна велела вернуть на север всех, кто отсюда сбежал, и возобновить строительство Петербурга.
Собственно, именно Анна Иоанновна, а вовсе не Петр является реальной основательницей того города, который мы имеем. Петр мечтал о фантастическом полу-Амстердаме, в котором жители, как человеки-амфибии, большую часть времени проводили бы на воде. К каждому из общественных зданий города должен был подводить большой канал. А Анна принялась строить реальную, удобную для жизни столицу. Центр города она перенесла на левый берег Невы, главной улицей сделала Невский проспект, распорядилась строить дома в линию, запретила селиться слободами, как в ненавистной ей Москве, ну и все в таком роде.
После нее никаких следов того, прежнего, петровского Петербурга в нынешнем городе вы уже не найдете. Все, что заложил Петр, было срыто или до неузнаваемости перестроено. Единственный район города, где какой-никакой петровский дух все же сохранился, – это кварталы между Литейным проспектом и Смольным собором.
С точки зрения рельефа, эти места очень удобны. И обживать их начали задолго до Петра Великого. Дело в том, что большая часть петербургского центра изначально лежала ниже уровня моря. Нева – река коротенькая, но очень полноводная. Между прочим, по полноводности занимает пятое место в Европе и превосходит по этому показателю даже Днепр или, скажем, Рейн. Русло ее, правда, всегда здорово петляло, а берега были неровными. Весенние разливы доходили до мест, где сейчас стоит станция метро «Московская». После ежегодных наводнений на реке возникали новые острова, которые через пару лет погружались обратно под воду. Короче, так себе было местечко.
