Шпагин был горд тем, что его автомат продолжал надежно служить советским воинам и производство его не было прекращено. В то же время он продолжал трудиться. В годы войны на вооружение армии было принято еще одно изобретение Шпагина — ракетный пистолет. Конструктор был награжден вторым орденом Ленина и орденом Суворова II степени.
Как-то весенним утром, когда Шпагин сидел в рабочем кабинете, занимаясь конструкторскими делами, позвонили из проходной.
— Георгий Семенович, вас спрашивает какая-то женщина. Говорит, что она бывшая партизанка и хочет поговорить лично с вами.
Шпагин велел проверить документы и проводить партизанку к нему.
Скоро в кабинет вошла молодая красивая женщина. И хотя она была одета очень просто: в ситцевое платьице, выгоревшую жакетку и сильно поношенные туфли, — на нее нельзя было не обратить внимания. Темноволосая и чернобровая, со смелым взглядом больших карих глаз, она чем-то походила на цыганку.
— Я к вам с поклоном от деда моего Никанора Ильича, — заговорила женщина твердым звонким голосом. — Вместе партизанили на Смоленщине. Я его внучка, Настасья.
Шпагин усадил гостью на диван, велел принести чаю.
— Вы что — живете здесь?
— Нет, я приехала за ребенком. Сын у меня тут с родителями.
— Как же он попал сюда?
— Обыкновенно… Мы жили в Туле. Муж работал на оружейном. Перед войной я поехала навестить бабушку, в деревню на Смоленщину, а сына привезла к родителям в Энск.
— Понимаю, в деревне вас и застала война!
— Да, бабушка тяжело заболела, я не могла ее бросить… А когда она умерла, уж ехать было поздно… Остались мы с дедом вдвоем. А дед, знаете, какой?.. Мои, говорит, предки еще при Наполеоне партизанили, пойдем и мы в партизаны. Вы же помните, какой он?.. На цепь посади — и с цепи уйдет.
Шпагин попытался припомнить деда, но ничего не вышло…
— Ну вот, пошли мы в партизаны, стали жить в лесу. Дед в то время еще крепкий был. Учил, как строить землянки. Оборудовал кузницу в лесу. И лошадей ковал, и оружие чинил, и разную посуду делал из жести… Я первое время кашу варила, а потом надоело — партизанить пошла. Дед не пускал сначала, даже отлупить грозился. Ну да спасибо командиру — уговорил его.
Шпагин снова стал припоминать деда, перебирая в памяти разные встречи со стариками, и опять ничего не мог вспомнить.
— Подождите, — наконец прервал он рассказчицу, — да кто же все-таки ваш дед?
— …А вы… разве забыли? Он говорит, что вы его хорошо помните.
Шпагин пожал плечами:
— Ладно, рассказывайте дальше.
— Вначале нас было мало: человек тридцать, это и с бабами, и с детьми. Потом стали подходить мужики из других деревень, бойцы, что выходили из окружения. Отряд вырос человек до трехсот, а потом и того более. Действовали мы по тылам небольшими группами. Взрывали мосты, сжигали склады, уничтожали транспорты и живую силу. О нас прослышали в Москве: стали сбрасывать снаряжение, оружие, патроны.
Раз, помнится, сбросили несколько ваших автоматов и три ящика с патронами. Дед у нас был за заведующего оружием, как опытный мастер. Он осмотрел автоматы и говорит: «Доброе оружие и больно способное для партизан, просто по устройству». Если, говорит, всех мастеров из отряда собрать, мы бы его сами могли изготавливать в эмтээсовских мастерских. Весь бы отряд вооружили автоматами. Запасных частей от покореженных автоматов много, а собрать да ложе сделать — не трудно.
— Ну, ну, и что же дальше? — заинтересовался Шпагин.
— Командир наш ухватился за это предложение. Вали, говорит, дед, организуй в тылу врага партизанские мастерские. А то туго у нас с оружием… Ну, дед, не долго думая, собрал опытных мастеров и — за дело!
— Неужели начали делать автоматы?
— А как же, еще какие автоматы-то были — залюбуешься! Я сама с таким автоматом воевала… Теперь, говорят, несколько этих автоматов взяли в музей. Будут народу показывать. Вот и велел мне дед разыскать вас и передать большое партизанское спасибо! Так и скажи, наказывал он: привет, мол, тебе, Егор, от деда Сазонова! Привет и партизанское спасибо за изобретение!
— Подождите, подождите, — остановил ее Шпагин, — от Сазонова, говорите?
— Да, от него…
Шпагин посмотрел на нее в упор и вдруг вспомнил:
— Глаза черные, борода, как у цыгана, лицо злое?..
— Да нет, дедушка совсем не злой.
— Вы внучка, говорите?.. Ну, конечно, очень, очень похожи на него… Так вот какой дед мне шлет привет! Как же не помнить его: империалистическую вместе ломали… Он оружейным мастером был!
— Ну вот и вспомнили моего деда! — обрадовалась партизанка.
— Вспомнил. Спасибо! Большое спасибо передайте ему!.. Значит, автоматы, которые собирал дед, хорошо действовали?
— Безотказно, товарищ Шпагин.
— Молодцом!.. Ну, еще раз спасибо вам, Настенька: за рассказы, за все… А теперь пойдемте, я помогу вам достать билет на поезд и продуктов на дорогу. Проводим вас, как самого дорогого гостя…
Война продолжалась. Наши войска, сокрушая охваченного паникой, но еще ожесточенно сопротивлявшегося врага, продвигались на Запад. Освободили Украину и Белоруссию, Прибалтийские республики, большую часть Польши. На главных дорогах появились большие стрелы с надписями: «На Берлин!»
В эти дни Шпагин, как и все советские люди, с радостью следил за продвижением наших войск. Красные флажки на карте приближались к фашистской столице. И было радостно думать, что в этом победоносном движении наших войск как бы участвовал и он. Если сам Шпагин не шагал с войсками, то с ними шагали, стреляли и штурмовали созданные им автоматы.
Письма, которые приходили в эти дни с фронта, были очень похожи друг на друга. Вот одно из них:
«Дорогой товарищ Шпагин! Сердечно благодарю Вас за прекрасное оружие — автомат ППШ. Я воюю с ним четвертый год, и он мне ни разу не отказал в бою. Прошел с ним от Москвы до Силезии и думаю дойти до Берлина.
С солдатским приветом рядовой Иван Петров».
Да, каждый из воинов мечтал дойти до Берлина. Каждому хотелось ощутить радость великой победы… И многие из них дошли!..
Уже после счастливого Дня Победы, после торжественного парада победителей на Красной площади, где ему довелось присутствовать, Шпагин получил фотографию из Берлина. На ней были изображены три автоматчика у огромной колонны поверженного рейхстага. Двое из них поддерживали третьего, который стоял на ящике из-под снарядов и кожухом автомата заканчивал выцарапывание надписи: «Гитлеру капут!» В этом автоматчике Шпагин узнал Григория Шухова. И ему захотелось по-отцовски обнять и расцеловать этого замечательного парня, прошедшего с его автоматом от Москвы до Берлина. Хотелось еще и потому, что Антипа Шухова уже не было в живых.
