Борода фигурирует и в другой части этой истории. Поскольку Курчатов работал с НКВД, то ему, по аналогии с прозвищем Борода, присвоили псевдоним Бородин. Его происхождение нам, как и его коллегам, известно и понятно, но для иностранцев такой псевдоним был неожиданным.
А вот как функционировала вся система. Материалы НТР, поступавшие из Англии и Америки, направлялись в группу обработки для перевода на русский язык. В первые годы — с марта 1943 по сентябрь 1945 года — документы целиком передавались Курчатову, который решал, какие из них и кому направить. Брат Игоря Курчатова Борис, тоже физик, имел полномочия действовать от его имени и был единственным человеком в Лаборатории-2, помимо Игоря Курчатова, кто просматривал эти документы. Начиная с 1945 года, то есть после Хиросимы и Нагасаки, был введен новый порядок, чтобы разгрузить Курчатова от этой работы, которая становилась для него изнурительной. Документы после перевода направлялись в техническую комиссию, где математик и физик Юрий Терлецкий, в то время тридцати трех лет, готовил на их основании сжатые обзоры, после чего коллегия решала, какие из них и кому из физиков направить в зависимости от служебной необходимости. Теперь уже четыре сотрудника Лаборатории-2 имели допуск для просмотра разведывательных данных: Курчатов, Харитон, Алиханов и Кикоин. Они были обязаны поставить свою фамилию на полученном экземпляре, сделать себе заметки в блокноте с отрывными листами и по окончании работы сдать блокноты в хранилище.
Все материалы хранились в трех сейфах. В первом находились оригиналы сообщений из резидентур, во втором — переводы сообщений, но уже без псевдонимов агентов, от которых они были получены. Третий сейф был предусмотрен для документов, предназначенных к сжиганию. Курчатову было разрешено просматривать содержание всех трех сейфов.
Курчатовские оценки материалов до сих пор сохранились, и сейчас уже частично открыты КГБ — СВР. Самая ранняя из них, на четырнадцати рукописных страницах, начинается так:
«Совершенно секретно
Товарищу Первухину,
заместителю председателя
Совета Народных Комиссаров
Ознакомление с документами показывает, что их получение имеет огромное, даже неоценимое значение для нашего государства и науки. С одной стороны, эти документы показывают важность и размах научно-исследовательских работ по урану, развернутых в Великобритании, а с другой стороны, они дают нам возможность получить основные ориентиры для наших собственных исследований, что позволяет нам миновать весьма трудоемкие фазы разработки атомной проблемы и узнать о новых путях ее разрешения…»
Таким образом, Курчатов оценил преимущества, полученные за счет добывания средствами разведки результатов чужого труда. В заключение он пишет:
«Получение материала, как видно из изложенного, заставляет нас по многим вопросам проблемы пересмотреть свои взгляды и установить три новых для советской физики направления в работе:
Выделение изотопа урана-235 диффузией.
Осуществление ядерного горения в смеси уран — тяжелая вода.
Изучение свойств элемента эка — осмия-94.
В заключение необходимо отметить, что вся совокупность сведений материала указывает на техническую возможность решения всей проблемы урана в значительно более короткий срок, чем это думают наши ученые, не знакомые с ходом работ по этой проблеме за границей.
Естественно, возникает вопрос о том, отражают ли полученные материалы действительный ход научно-исследовательской работы в Англии, а не являются вымыслом, задачей которого явилась бы дезориентация нашей науки. Этот вопрос для нас имеет особенно большое значение потому, что по многим важным разделам работы (из-за отсутствия технической базы) мы пока не в состоянии произвести проверку данных, изложенных в материале.
На основании внимательного ознакомления с материалом у меня осталось впечатление, что он отражает истинное положение вещей […].
Содержание письма никому не может быть пока известно.
Профессор Курчатов».
На последней странице Курчатов признает, что ему тоже приходят в голову опасения по поводу возможной дезинформации. Он, в частности, пишет:
«Естественно, возникает вопрос о том, отражают ли полученные материалы действительный ход научно-исследовательской работы в Великобритании и нет ли здесь коварного умысла с целью завести в тупик наши исследования. Для нас этот вопрос имеет очень большое значение, так как во многих важных областях исследований из-за отсутствия технической базы мы до настоящего времени не в состоянии проверить получаемые таким путем данные.
Однако внимательное изучение документов дает основания полагать, что они отражают реальные достижения как результат проведенных работ.
Некоторые выводы, включая и те, что сделаны по самым основным аспектам работы, мне представляются сомнительными, другие кажутся малообоснованными, но мои сомнения я отношу на счет британских исследователей и не сомневаюсь в надежности наших источников информации».
Отсюда видно, что к весне 1943 года был уже полностью готов весь механизм плодотворного сотрудничества между НКВД и Лабораторией-2 в целях создания атомной бомбы. Агентам типа Маклина и Фукса предстояло добывать документы с высшим грифом секретности, передавать их по своим советским связям, которые переправят их в Москву. Там их обработают и вручат Курчатову. Тот проведет их оценку и отберет нужное для использования в своей программе, затем подготовит заявки на новую информацию, которые проделают тот же путь в обратном направлении.
Мы познакомились с главными действующими лицами этой структуры, но еще не встретились с одним из самых продуктивных советских атомных агентов и двумя его кураторами. Я имею в виду агента под псевдонимом Млад и американскую супружескую пару, известную под фамилией Крогер. Их сотрудничество началось годом раньше.
3. Как рождаются атомные шпионы
Генерал Фитин изучает досье
Сталин не особенно доверял первым донесениям разведки в отношении атомных исследований за рубежом, но делал все необходимое, чтобы получить информацию о том, что там происходило. После визитов к нему Берия в конце 1941 года он вызвал к себе двух других офицеров НКВД. Одним из них был Павел Фитин — руководитель внешней разведки, другим — Василий Зарубин, незадолго до этого назначенный резидентом НКВД в Нью-Йорке. Сталин напомнил им, что их основная задача состоит в том, чтобы способствовать победе над нацистской Германией средствами разведки. В отношении Америки перед ними были поставлены следующие задачи:
