Андрей Чернов — гитарист «АУ»
Как-то мы поехали на концерт в Москву. В составе были я, наша басистка Мява и еще кое-кто. Всего насчиталось человек восемь.
Приехали в клуб «Бункер». Нажрались там со страшной силой еще до концерта. Когда после выступления стали собирать группу, чтобы увезти хотя бы на такси, — не получалось. С каким-то неимоверным трудом то одного, то другого выводили, но пока вытащат одного, другой ползком назад: в клубе бар был очень хороший. С горем пополам приехали к своему общежитию, а там закрыто. Все. Второй час ночи.
Как всегда, стали ломиться и все крушить. Я пытался выбить дверь, но она оказалась очень крепкая — не получилось. Тогда мы начали стучать по подоконникам палками. Товарищ один по водосточной трубе полез — чуть шею не свернул. А Андрей лег в кусты и сказал:
— Я и здесь могу жить!
С нами тогда была девушка Настя, которая до этого вообще не пила. А в этот раз, после приезда в Питер, подружки спросили ее: «Что было?», и она ответила: «Не знаю». Мы напоили ее в первый же день пути, еще в поезде, и потом так и не давали прийти в себя. Так вот. Она порвала пачку «Беломора» и думает: «Чего мужики шумят? Проще поджечь». И подкладывает ее под деревянную дверь, поджигает.
Самое главное, что дверь начала гореть. А в это время кто-то пошел в кусты и обнаружил другой вход, который открыт. Ну, мы все туда и пошли. Только один, более или менее трезвый, обернулся и смотрит — дверь-то уже серьезно взялась. Вроде как спать в гостинице, которая горит, не с руки. У меня с собой еще бутылка вермута была. Вина у нас было — ну, немерено. Оно уже просто текло у нас изо всех ушей. И я стал поливать дверь вермутом, пока не потушил.
Вошли мы туда — уже был третий час ночи. Разбудили тетку на вахте — давай записываться. Вместо своих данных я написал — Изя Шварцман. Она порвала визитку, я снова пишу то же самое. Она порвала и опять мне дает.
Я стал возмущаться: что ж это такое?! Она говорит:
— Ну какой ты еврей?
Я показываю загранпаспорт, а там на латинском: «Chernov». Я ей говорю:
— По-русски — Чернов, а по-нормальному — Шварцман. Это моя девичья фамилия.
Она все уговаривала:
— Ну, посмотри на себя! Ну какой ты еврей!
Пришлось расстегнуть штаны и доказывать:
— Смотри, тетя! У меня даже обрезание есть!
Дежурная реально грохнулась со стула и стала быстро всех оформлять. Среди нас нашелся всего один человек, который еще хоть как-то соображал и мог держать ручку в руках. Поэтому нас записали всех единой строкой: гражданин Самусик и с ним группа из восьми человек.
Андрей Васильев (Партизан) — музыкант «АУ»
В то время я как раз начал играть в группе «ДДТ». Но мне позвонил Миша Дубов и сказал:
— Кончай херней заниматься! Давай дело делать!
И я вместе с «АУ» поехал в Москву на фестиваль
«СыРок». Андрей играл на гитаре. Весь концерт он проиграл на ноте «ре» и получил грамоту «За верность жанру».
Он был пьян в ноль. Ему говорят:
— Иди! Пой! Пора!
А он говорит:
— Пошли в жопу! Сначала напоят человека, а потом петь заставляют!
С обывательской точки зрения — никто никогда в этой стране хуже не играл. Но Андрюха был вот таким… Из него хотели слепить отрывного негодяя, хулигана, пьяницу, алкоголика, но света и радости в нем было больше, чем чернухи. Он вообще был очень светлый человек. Живет как хочет, играет как хочет… Панк как стиль музыки и панк как стиль жизни — для него это было одно и то же.
Андрей Чернов — гитарист «АУ»
Состав группы менялся постоянно. Как-то Свинья сказал мне:
— «АУ» это мы с тобой. Все остальные — просто проходные люди.
Мы никому не отказывали. Брали в группу всех. Разик репетнули и поехали. В Волгоград, помню, отправились вообще без единой репетиции. Тогда мы и думали-то только о том, где бы выпить и на что. С нами отправились два человека, которые до этого и вообще о группе не слышали. Это Костик, бывший барабанщик «Скорой Помощи», и Саша «Блэкмор».
Оба они были волосатые. Как только поезд тронулся, я им предложил:
— Давайте подстригу!
Они:
— Не! Ни фига!
Я говорю:
— Сейчас заснете, я все равно вас обкорнаю! Все равно лысые сделаетесь!
И они долго-долго не спали. На каждой остановке вскакивали. Соответственно, днем они заснули прямо вниз мордами. А лица у них были опухшими от чая, потому что выпить не было — с утра до ночи пили чай. Ну, и когда пришла милиция, то меня они даже не трогали. Я выглядел так, что было ясно: лучше не лезь. А на их опухшие рожи посмотрели и давай тащить все вещи, осматривать все…
В провинции к пьяным вообще плохо относятся. В Минске, например, очень строго — сразу забирают. Мы шли с Андреем изрядно пьяные на концерт… Там все дешево: здесь бутылка гадкости стоила тысячу, а там за 900 рублей можно купить трехлитровую банку отличного молдавского вина[8]. Мы баночку взяли… Еще с утра бутылок десять пропустили на двоих… Идем с банкой, как сок попиваем… Подходят милиционеры. Я сразу спьяну стал орать, что иностранный гражданин, сую им весь изрисованный и измятый загранпаспорт:
— Вы не имеете права! Без консула я с вами даже разговаривать не буду!
А Андрей опустился на колени и давай им за ноги цепляться:
— Ну, заберите меня! Ну, заберите меня!
Эти бедные белорусские менты прокляли все на свете. Они потом бежали от нас по улице и не знали, как отвязаться от двух пьяных русских идиотов. Сразу после концерта группу мы отправили домой, а сами остались пьянствовать еще недели на две… или даже на три.
Олег Коврига — московский независимый промоутер
У него была басистка, Мява, к которой он относился очень хорошо и часто про нее вспоминал:
— Дней за десять до того, как она померла, я ей говорю: «Слушай, если ты будешь так продолжать и дальше, то скоро помрешь». Она со своим мужчиной постоянно употребляла. Точно не помню, но, по-моему, речь шла о сочетании каких-то сильных наркотиков со всем остальным вместе взятым. Ну и потом как-то просыпаюсь, смотрю: Лия Петровна подходит, садится ко мне с таким видом… Я ей говорю: «Мява, что ли, померла? Так и скажи».
Если помер, значит, сдох —
И нельзя придумать лучше
Отвратительный кобсдох
В развеселой нашей куче…
Валера Морозов — барабанщик «АУ»
— Как ты думаешь, почему Свинья нашел воплощение своего таланта именно в панк-роке?
