Наконец, миновав еще одни ворота, посетитель оказывался в четвертом дворе храма, где он мог передохнуть в прохладной тени колоннады. Затем ему следовало пройти вперед через следующие ворота в пятый двор, пересечь его и оказаться в шестом дворе, где находился еще один алтарь. По периметру этого двора располагались двадцать небольших молелен, вглядываясь в темноту через дверные проемы, можно было разглядеть находившиеся внутри них простые столы и подставки. Последние ворота вели в седьмой, и последний, двор, где опять-таки имелись алтарь и молельни.
За главным храмом и отдельно от него, хотя и внутри обнесенного стеной пространства, располагался меньший по величине храм, которому тем не менее приписывалось большое сакральное значение. При входе в него, перед каждой из колонн, поддерживавших портик, стояла статуя Эхнатона, рядом с ней меньшие по размеру статуи его жены или одной из его дочерей. Пройдя через ворота, полностью скрывавшие внутренности храма от посторонних глаз, посетитель входил в открытый двор, где размещался алтарь; по периметру двора также располагались небольшие молельни.
Оба здания были расписаны яркими красками, на праздниках в них расставляли многочисленные подставки, где грудами возвышались цветы и другие подношения, яркие красные ленты усиливали общее впечатление. В храме Атона не было места мрачным и тусклым тонам, и этим он представлял полную противоположность святилищам Амона.
В храме Амона свет проникал через множество узких окон. Постоянный сумрак и игра теней создавали особую таинственную атмосферу, и многие сердца молящихся трепетали от благоговейного ужаса. Узкие лестницы спускались в подземелья; по подземным переходам можно было попасть в темные камеры, выбитые в толщине стены, откуда жрецы громовым голосом вещали к собравшимся. Храмы Эхнатона оставались открыты солнечным лучам. Здесь не было ничего таинственного, ужас перед темнотой не заставлял молящихся в трепете становиться на колени. Эхнатона не интересовали таинства. Он смотрел на бога открыто, как ребенок смотрит на своего отца.
Ему казалось, что он разрешил загадку жизни, поэтому в сердце его не оставалось места для страхов и сомнений, и единственным чувством его было почтение к создателю, чью силу он ощущал повсюду. Эхнатон был ярым противником всевозможных трюков и сценических эффектов, использовавшихся жрецами для усиления впечатления, поскольку в его целомудренной душе подобные уловки рождали глубокое отвращение.
Город Атона был настоящим произведением искусства. За восемь лет щедрость фараона и умелые руки мастеров превратили луга и пустоши в красивейший город в мире. Вельможа по имени Май описывает его таким образом: «Величественный город Атона, неподражаемый в своей красоте; город пышных церемоний и богатых усадеб, посвященный солнцу. Его красота приносит радость каждому сердцу. Он сияющий и прекрасный, видеть его – значит узреть красу небес».
Кроме храмов и общественных зданий, город украшали многочисленные дворцы, утопавшие в зелени. Один из таких дворцов представлен в росписях гробницы Мериры. Судя по этому изображению, в его архитектуре удачно соединились удобство и простота.
Войдя в огороженный двор, гость оказывался перед парадным входом в дом. Четыре колонны, украшенные лентами, поддерживали портик, прикрывавший дверной проход от солнечных лучей. Пройдя через эту дверь, с верхней перекладины которой свешивались головы и хвосты сплетающихся в узоре кобр, гость попадал в просторный зал с колоннами, за которым находилась обеденная зала. Двенадцать колонн поддерживали потолок, возможно расписанный изображениями летающих птиц; в середине зала в некоем подобии беседки стояли обеденный стол и несколько удобных кресел с яркими цветными подушками.
Дверь из зала вела в просторный внутренний двор, в задней части дома располагалось несколько комнат, в том числе спальня хозяина с большим мягким ложем. Другая часть дома, которую занимали женщины, на рисунке не показана.
Еще более вычурным был дворец Аи, тестя ЭхнАтона. Через богато украшенные ворота посетитель входил во двор. Оттуда дверь вела в огромный обеденный зал с колоннами, через который можно было попасть во внутренний двор, куда выходили спальные комнаты и будуары. Видно, как в одной из этих комнат танцуют друг с другом две женщины, одетые в легкие одежды, им подыгрывает мужчина на арфе. В другой комнате девушка танцует под звуки арфы, пока слуга расчесывает волосы одного из представителей мужской части семейства. В остальных комнатах мы видим лютни, арфы и лиры, а также всевозможные предметы туалета.
В небольшом дворике растут благоухающие цветы, бассейны с водой, дно которых вымощено цветным камнем, даруют прохладу. За этим двориком размещаются другие комнаты и кухня.
Повсюду в доме расставлены изящные столики, на которых располагались кувшины с вином или блюда с фруктами; красивые кресла с подставками для ног ждут членов семьи или гостя. Слуги бегают туда-сюда с освежающими напитками, сметают пыль или просто болтают.
На рельефах или рисунках в гробницах не показан дворец Эхнатона, но остатки его были обнаружены во время раскопок в Тель-эль-Амарне. Как и все постройки рассматриваемого нами периода, это было легкое и просторное здание, возведенное из кирпича.
Стены, потолки и полы залов украшали изящные росписи. Тонкие колонны, поддерживавшие легкий потолок, были инкрустированы цветным стеклом или драгоценными камнями или покрыты реалистическими резными изображениями виноградных лоз и вьющихся растений. Часть росписей, украшавших пол, сохранилась до наших дней, и посетитель, приехавший на место раскопок, может их увидеть. Вот молодой бычок скачет по полю из красных маков, дикий гусь взлетает из болота и пролагает свой путь через камыши, вспугивая бабочек. Среди цветов лотоса, медленно покачивающихся на воде, кружат разноцветные рыбки. Такого рода картинки когда-то радовали фараона или заставляли улыбаться царицу.
Живописцы того времени поднялись до самых высот мастерства в изображении животных и растений. Плавные контуры листьев и сплетающихся ветвей виноградных лоз, грациозные позы животных передавались с поразительной точностью и тщательностью, и в этом художники Эхнатона намного превзошли своих западных коллег.
Невиданного расцвета достигла скульптура. Статуя Эхнатона не уступает творениям Донателло, а статуэтка Нефертити, хранящаяся в Берлинском музее, представляет собой самый живой и реалистичный портрет из всех созданных в египетском искусстве.
В гробнице Хуи в одной из росписей запечатлен скульптор Аута. Он показан в своей мастерской во время работы над статуей принцессы Бакетатон. Расположившись на низком стуле с палитрой в руке, он в соответствии с обычаем раскрашивает статую.
