В моем талмуде записано:
«Мнение Ф-3 флотилии: Задача «Л-1» может быть принята на «хорошо» при условии, что данные замечания будут устранены в течение 2-х суток».
Не сомневаюсь, что замечания устранили, и задача была принята с оценкой «хорошо».
Обстановка в штабе дивизии была по-своему интересной — шебутной, когда все офицеры — особенно комдив, НШ (начальник штаба) и ЗКД (заместитель командира дивизии) — находились на службе в штабе; и спокойной и неспешной, когда командование уходило в море. Сказать, что за время службы в штабе я превратился в сухопутную крысу, наверное, нельзя, потому что иногда в море все-таки выходил, в качестве пассажира. Это были обычные выходы, где моя роль сводилась к контролю личного состава БЧ-3 во время практических стрельб и сдачи задач экипажем. Из всех выходов запомнился один — с экипажем капитана 1-го ранга Андрея Ивановича Колодина на «К-530». Выход как выход, но выдающимся событием для меня явилась кормежка — впервые в обед я съел все поданное, так как на своем родном корабле «К-523» такого не случалось. Там я вставал из-за стола с каким-то двойственным чувством недобранной сытости: вроде поел сытно, а разыгравшийся аппетит утолен не был. Все в дивизии знали, что в этом экипаже тон в вопросах питания задают интендант Васильевич (Шестаков) и кок Моисеич — старые опытные мичманы, у которых любой прием пищи превращался в праздник живота. И это чувствовалось.
«11 июля 1979 г.
Партактив в 14.30, быть в кремовой рубашке».
На нем, конечно, был, но что… мы там решали… Кстати, о кремовой рубашке, которая являлась чуть ли не основным предметом формы одежды. Летом в любую жару мы ее носили под черный галстук. К сожалению, в наше время кремовых рубашек с коротким рукавом не шили, так как формой одежды они предусмотрены не были. Поэтому максимум, какую вольность мы могли себе позволить — это расстегнуть пару верхних пуговиц и узел галстука засунуть внутрь, оставляя его ромбовидную часть снаружи.
На одной подводной лодке 675-го проекта 2-й флотилии, базирующейся на Камчатке, служил командиром БЧ-3 бывший спортсмен Константин Никонов, который когда-то занимался водным поло. Этот капитан-лейтенант был рослым и здоровым парнем. Однажды Костю сильно обидели по службе.
А дело было так. Перед дальним походом на подводной лодке, которой командовал капитан 1-го ранга Ходырев Р. Г., необходимо было произвести перегрузку торпед. Ведь торпеды всегда должны быть свежими, как батоны в булочной, так как тоже имеют срок хранения. С просроченным или истекающим временем хранения боезапаса до конца автономки пребывание лодки в море недопустимо.
Перед началом погрузки торпед обычно производятся некоторые обязательные организационные мероприятия, в том числе вывешиваются предупреждающие флаги «Не швартоваться!», «Гружу боезапас!». При этом на пирсе необходимо обеспечить наличие пожарной машины. Однако по какой-то организационной причине этой самой красной машины, с которой в игрушечном варианте любят играть мальчишки, зато с настоящей взрослые связываться не хотят, на пирсе не оказалось.
Константин Никонов действовал строго по инструкции, поэтому встал «в позу» и сказал, что пока на пирсе не появится пожарная машина, грузить боезапас не будет. Однако начальство настаивало, а потому направо и налево метало громы и молнии:
— Вывешивай флаг!!! — и все тут.
В общем, нашла коса на камень. И Константин Никонов в погрузке торпед на свою лодку участия так и не принял.
В те времена мы широко пользовались важнейшим кадровым постулатом о том, что «незаменимых людей не бывает», а потому нашли исполнителя с соглашательской позицией на другой подводной лодке — в лице командира БЧ-3. Водовозка красного цвета на пирсе так и не появилась, по какой причине — мне неизвестно. Может, хромала организация или случился камень, о который затупилась коса.
Тем не менее командир подводной лодки Ходырев предполагал, что с ним в море все-таки пойдет проверенный Константин Никонов. Но и здесь нашла коса на камень, как в любовном треугольнике, только уже между другими сторонами — командиром подводной лодки и флагманским минером, который тоже уперся.
В итоге навтыкали Косте фитилей во все щели, тем более поводов для этого искать не надо было, их всегда хватало. В общем, обидели парня — в автономку не пустили, с лодочной должности сняли, да еще и списали на плавмастерскую. Хоть и поставили на аналогичную должность, но не на подводной лодке.
И решил Константин поехать в столицу, чтобы в главном штабе пожаловаться на своих обидчиков. Но так как на месте тоже не спали, то взяли и опередили его. Кто-то из начальства позвонил в Москву и на полном серьезе предупредил:
— К вам едет… не совсем адекватный человек.
Поэтому в первопрестольной Константина, аки дорогого гостя, уже ждали с распростертыми объятиями врачи из психушки, со смирительной рубашкой.
Однако в этой жизни не все так просто случается, не все идет по запланированному сценарию. За Костей поехала любящая и заботливая жена, которая сумела выручить своего непутевого мужа из объятий «гостеприимной» Москвы.
Получилось, что официально Константина как бы не наказали, но подлянку в его биографию подсунули, назначив на ту же должность командира БЧ-3, но уже на плавбазу «Иван Кучеренко». Погоны остались, и служба продолжалась. Но осадок у Кости за содеянную с ним двойную или даже тройную несправедливость остался, и это иногда чувствовалось в его отношении к службе и людям.
Так, однажды к Косте прицепился командир экипажа или старший помощник в звании капитана 2-го ранга за то, что тот ему не отдал честь. И давай его воспитывать с учетом всем известных обстоятельств и соответствующих приемов:
— … и что вы там клоуничаете?
Обиженно раздраженный Константин в долгу не остался:
— Это вы из меня клоуна сделали! — и в подтверждение совершенного над его личностью глумления, касающегося отдания чести, приставил к головному убору ладонь, уперся средним пальцем в висок и общеизвестным способом покрутил туда-сюда. Двусмысленность этого жеста заключалась в том, что Константин как положено отдал честь, а в качестве бесплатного приложения к элементу строевого приема покрутил пальцем у виска, намекая на качества ума своего собеседника.
Вот таким был Костя, который слыл автором нового приема отдания чести с присовокуплением соображений об уме того, кому она отдается.
Вывод. Подчас конфликты вырастают на пустом месте из противоречия между инструкцией и человеком. И высший пилотаж состоит в том, чтобы найти золотую середину, оптимальный баланс бескомпромиссности требований и качества их исполнения.
