Нами правят влиятельные особы. Они занимают важные посты в государстве и в обществе. Но они понимают, чувствуют, что у них нет никакой опоры, что все это — фальшивая монета, что их респектабельность и богатство — не настоящие.
Они — почти в каждой стране — создают армии, но не для того, чтобы сражаться с мифическим врагом, находящимся где-то за границей, а для подавления бедняков, если те наконец возмутятся. А покуда они продолжают свои махинации.
Я благодарен судьбе за то, что родился в бедной, а не богатой семье. И порой сожалею, что получаю слишком много денег; будь у меня их меньше, я был бы спокойнее за судьбу своих детей.
26 января 1974
Многие были бы удивлены, узнав, что составляет большую часть моей корреспонденции. Окажись на моем месте Александр Дюма или графиня де Сегюр[56], все было бы понятно, но я…
Мне пишут дети — дети всех возрастов; одни по собственной инициативе, другие — потому что учитель задал сочинение по одной из моих книг.
Отвечать им гораздо труднее, чем кажется. Письма от детей и подростков приходят из всех стран мира, и в частности из Чехословакии. Почему? Письма эти очень часто приводят меня в замешательство. Сегодня утром я получил еще одно — от четвертой уже ученицы E.N.S. Что такое E.N.S. — мне неведомо. Насколько я могу судить, корреспондентке моей лет четырнадцать-пятнадцать.
Первый вопрос: «Вас часто называют писателем человеческого одиночества. Почему?»
Что ответить четырнадцатилетней девочке? Человеческое одиночество — тайна, которую я не могу понять. Может быть, это самая драматическая сторона жизни. Но что сказать девочке? Особенно когда второй вопрос еще хлеще:
«Подтверждается ли, по-Вашему, это определение романом «Три комнаты в Манхэттене»?»
Я, конечно, написал «Три комнаты в Манхэттене», но зачем и почему — не знаю. Однако она хочет знать и спрашивает:
«Не могли бы Вы объяснить символическое значение названия этого романа? Какому нюансу чувства любви соответствуют «Три комнаты»?»
И это еще не все.
«Не могли бы Вы произвести детальный анализ любви в трактовке Сименона?»
Когда я был в коллеже, такие проблемы не изучались и говорить об этом было, в общем-то, запрещено.
«Какую роль в этом романе играет прошлое героев?»
Это полегче: в жизни каждого мужчины и каждой женщины прошлое играет важную роль.
Не знаю, нет ли иронии в следующем вопросе:
«В чем значение и польза романов о Мегрэ? Могли бы Вы описать внешность и характер Мегрэ?»
«Почему один Ваш роман называется «Невинные»? Будете ли Вы продолжать писать романы?
Мы надеемся окончательно охарактеризовать творчество Сименона по книгам «Три комнаты в Манхэттене», «Невинные» и «Мегрэ и старик». С помощью Ваших ответов на эти вопросы мы сможем лучше вникнуть в тему, потому что вообще-то мы все, каждый из нас, как правило, читали какие-нибудь романы о Мегрэ».
Затем следуют выражения благодарности, подпись и адрес.
Будь это единственный случай, я бы так не удивлялся. Но вот, например, на будущей неделе меня придет интервьюировать целый класс одного женевского лицея, и я уверен, что ребята зададут не менее трудные вопросы.
Это трогательно. Молодость ищет себя. Ищет беспокойно. Но какого черта они обращаются ко мне?
Еще один феномен. Менее таинственный, может быть. Естественно, мы с Терезой весь день проводим вместе. Но разговариваем не очень много, и у нас нет обыкновения затевать споры по каким-нибудь важным вопросам, да и вообще спорить.
Однако стоит мне открыть рот, она говорит то, что хотел сказать я. А иногда я говорю то, что собиралась произнести она. С секунду мы бываем несколько ошеломлены, а потом начинаем смеяться. Я прямо-таки поверил, что один из нас является медиумом. Но кто?
Лицо у меня не особенно выразительное, и я почти не жестикулирую. Про ее лицо тоже не скажешь: «Можно прочесть без слов».
Может быть, действительно два человека могут общаться, не прибегая к словам?
Это одна из тех проблем, которые меня всегда несколько пугали.
У меня такое ощущение, будто кружится голова. Тем не менее я не чувствую себя больным. Вчера вечером я лег в полседьмого и проспал до девяти утра. Сейчас еще не пробило полдень, а меня клонит ко сну.
Трижды я принимался за газету и трижды бросал: читаю и ничего не понимаю. Вожу глазами по строчкам, а смысл от меня ускользает.
Кашля у меня нет. Температуры тоже. Пульс нормальный. Голова ясная.
Как немного надо, чтобы нарушить равновесие человеческого организма! Достаточно небольшой простуды: убежден, что я немного простудился.
У меня нет никаких забот, никаких неприятностей. Что же может вдруг так ослабить человека и превратить чуть ли не в развалину?
11 марта 1974
Вчера я прочел почти до половины воспоминания Селесты[57] о Марселе Прусте. Сперва они были надиктованы на магнитофон, потом какой-то журналист привел их в порядок.
На мой взгляд, перестарался. Я предпочел бы, чтоб они были полностью переписаны с магнитофонной ленты без всякой правки.
Но книга от этого не стала менее захватывающей. Пруста я читал дважды: в первый раз по мере того, как выходили романы, второй — все подряд в серии Галлимара «A la Gerbe».
По моему мнению, Пруст — величайший французский писатель конца прошлого и начала этого века. Какое волнующее занятие наблюдать, как он гонится за своим детством, пытается воссоздать мельчайшие подробности, воскрешает светское общество, каким оно было в его время!
С другой стороны, сейчас немножко удивительно видеть, что весь этот мир, подобно русской и австрийской аристократии, подобно любой аристократии вообще, исчез.
Правда, кое-где еще встречаются люди, пытающиеся играть в тогдашние игры. Но сейчас это выглядит чудовищно фальшиво.
Больше всего меня поражает метод уточнения воспоминаний, которым пользовался Пруст. Когда он вспоминал, например, еду, подававшуюся в маленьком горшочке, ему нужно было, чтобы это кушанье принесли из того же ресторана, где он когда-то его ел; попробовав, он тут же отставлял тарелку. Разочарование? Или это позволяло ему уточнить воспоминание?
Вот так же Пруст отправлялся ночью в «Ритц», чтобы снова взглянуть на лица завсегдатаев и удостовериться, что он описывает их с полным правдоподобием.
Думаю, что это уникальный случай в истории литературы.
12 марта 1974
Продолжаю читать «Господина Пруста». Почему, черт возьми, нельзя было сохранить стиль Селесты Альбаре? Меня очень позабавило, что я обнаружил у Пруста известные странности, которые, как я думал, присущи только мне.
