Эта политика большевистской партии, которая ложно выдает свою власть за диктатуру пролетариата, все время терпит крах. Теперь, после провалившегося опыта этой власти организовать без крестьянства, через диктатуру пролетариата - социализм в стране, должно стать ясным, что к крестьянской проблеме относиться легкомысленно нельзя, что нельзя пользоваться крестьянством в разрушительном фазисе революции в то же время не признавать за ним политических и экономических прав в строительстве нового общества. Это не оправдывается не только моральными, но и хозяйственными целями коммунизма, даже казарменного, большевистского. Правда, большевики не хотят сознать того, что государство и диктатура в революции убивают творческие силы крестьянства, без которых нет пути для утверждения социализма, - глубоко осознать это важно и для большевиков и для всех других социалистов и революционеров. Крестьянство не думает внемлить вождям большевистской партии и идти в сторону «самоликвидации». Оно самоутверждается в жизни нашего времени, - это факт довольно внушительный. Оно в аграрных странах не сегодня-завтра приведет крестьянство на первое место среди равных тружеников, именно, среди равных, ибо у крестьянства нет стремления к властвованию над городом. Крестьянство этим ядом не отравлено еще. В большинстве своем крестьянство экономически и социально стремилось в прошлом и стремится и теперь к тому, чтобы стать в своей жизни свободным и независимым от каких бы то ни было властников. Этим отчасти и объясняется его вражда к властнически относящемуся к нему городу, - с одной стороны, и его любовь к земле, чтобы земля в подлинном смысле, не на словах, а на деле была общественным достоянием. Когда земля будет принадлежать всему народу и никому в отдельности, - по мнению крестьянства, это явится лучшим охранителем их прав от всякого рода собственников земли и слуг этих последних - чиновников государства.
Но это то, чего большевики, следующие за мало убедительными для нашего времени доктринерскими формулами Маркса и Энгельса о концентрации капитала и земли - не могут признать. Они боятся крестьянства с той стороны, что торжество его в практической жизни естественно потребует упразднения государства и только поэтому они ложно отыскивают в этом стремлении крестьянства, то контрреволюционность, то не согласованность с задачами революции и их «миссией» в ней. А это привело их к тому, что они сознательно уж не делают в своем царстве того, чтобы крестьянство изжило в своей среде антисоциальные буржуазные тенденции кулацкой группы. Они, большевики, в интересах сохранения государства и своей партийной власти в нем, пошли в крестьянском вопросе против интересов революции. Они группу кулаков в крестьянстве приняли за «крепких мужичков» и, начиная с начала 1921 года, всячески поощряют ее рост разными льготами - вплоть до назначений премий (см. дополнительную инструкцию по земельному вопросу, изд. сов. правительством за два месяца до введения НЭПа, в марте 1921 г.), не задумавшись над тем, насколько этакое их отношение к решению крестьянской проблемы вредно для организации коммунистического хозяйства. Грандиозное дело построения свободного общества трудящихся требует напряжения социальных и умственных сил всех слоев городского и деревенского пролетариата, как тружеников фабрики, так и тружеников земли, тружеников, работающих под землей, тружеников транспорта, не исключая и персонала особенно квалифицированного умственного труда. Но эта классовая самодеятельность трудящихся исключает власть партийной диктатуры, во имя которой большевики заменили цели мыслимого ими социализма средствами государства привилегиями, олицетворяющего его меньшинства.
Это обстоятельство в жизни и царствовании большевиков и поставило их, мысливших, хотя и не серьезно, когда-то о коммунизме, на антикоммунистический путь. Отсюда они логически дошли до поворота к капитализму. И они начали этот свой поворот к нему организованно, делая вид, будто они принуждены это делать силою внешних условий и обстоятельств. И начали это свое антиреволюционное дело за счет революции, объявляя всякое самостоятельное революционное начинание крестьян и рабочих контрреволюцией и стремясь при этом скорее покончить не только с этими самостоятельными начинаниями крестьян и рабочих, но с идеями Октября вообще.
И нужно сказать правду, успехи большевиков в развитии своей партийной контрреволюции были велики и «положительны»: практическую связь с идеями Октября они порвали. Революционных крестьян и рабочих, противившихся этому их делу, объявили контрреволюционерами, сами, закрепившись на рельсах самими же созданной контрреволюции, покатились по ним прямо к капитализму.
То обстоятельство, что большевики взялись старыми государственическими методами и средствами создавать новые формы социально-общественной жизни, переродило их революционную психологию в контрреволюционную, убило в них сознание революционной ответственности за судьбу революции, социальный характер которой особо ярко выявлялся самими массами в октябре 17 г. с повторением его в ряде лет.
Встав на путь властнического и капиталистического строительства, неоднократно обманув и предав массы, доверившиеся им, большевики отрезали себе всякую возможность служения социальной революции и скоро стали ее фактическими палачами. Они воспрепятствовали тому, чтобы массы взяли своевременно судьбу революции в свои руки и произвели полную коммунизацию земли, индустрии и ее продукции. Это последнее не только усилило бы мощь русских рабочих и крестьян, но и укрепила бы самый путь развития и защиты социальной революции во всеевропейском масштабе.
Но вместо этого большевики силою власти прервали естественный ход революции и этим поставили два основных класса - рабочих и особенно крестьян - во враждебное к себе отношение.
Крестьянство, сыгравшее столь красивую роль в разрушительном фазисе революции, впало в недоверие к официальному ее вождю -партии большевиков и в следующих фазах революции находилось во враждебных отношениях с этим «вождем» и даже в борьбе с ним, не взирая на свою недостаточную организованность для такого акта, ни на чрезмерную усталость от борьбы с внешними контрреволюционными силами, ни даже на то, что всякая неудача его в этом революционном намерении будет объявлена контрреволюционным выступлением и всячески будет клеймиться.
Революционное крестьянство оказалось разбитым государственным аппаратом большевиков. Но разве мы не видим, какими жалкими и ничтожными оказались, на ряду со всякого рода государственниками и большевики, которые в бюрократическом порядке взялись за разрешение социальной проблемы в жизни трудящихся? Они на всех парах катятся теперь к капитализму и тянут к нему всю революционную Россию, лицемерно уверяя всех, что социализм невозможен в России благодаря контрреволюционности крестьянства. Ложь! Большевики погубили русскую революцию как раз тем, что сознательно и организованно раздавили революционное крестьянство, которое стремилось к классовой свободе, независимости и безвластию.
