Интерес к старым записям Битлз по времени совпал с периодом, когда в сольных карьерах четверки наступила полоса сборников. Первым здесь был Джон с альбомом Shaved Fish (Collectable Lennon). Вышел он очень своевременно. Произошло это в октябре 1975 года и совпало с рождением Шона, событием, определившим решение Джона на время оставить профессиональную деятельность. Таким образом, Shaved Fish подвел черту под определенным (как оказалось, основным) этапом его сольной карьеры.
Shaved Fish включает в себя одиннадцать песен Леннона/Plastic Оnо Band, изданных в разное время в качестве синглов, не хватало только Stand By Me из альбома Rock–n–Roll. Таким образом, это была самая настоящая коллекция, и трудно объяснить, почему она многих разочаровала. Возможно, произошло это потому, что музыка Джона была очень неоднородной. Записи типа Mother или Woman Is The Nigger Of The World по–настоящему могли прозвучать лишь в определенном контексте. Тем не менее, альбом продавался очень неплохо, чего не скажешь о Blast From Your Past — недоношенном сборнике Ринго. Изданный всего через несколько недель после Shaved Fish, он показался скороспелым и сугубо коммерческим, каковым, судя по всему, и вправду являлся, поскольку Ринго на этот раз просто не мог предложить к Рождеству ничего другого. Да и в нем было всего по пять песен на сторону.
Shaved Fish и Blast From Your Past были последними альбомами фирмы Эппл. После 26 января 1976 года уже не было никакой нужды в том, чтобы поддерживать ее на плаву. Теперь стало ясно, почему Ринго так торопился с Blast From Your Past. Так он, по крайней мере, мог контролировать работу над альбомом. Уже очень скоро EMI решила самостоятельно подготовить сборник для Джорджа Харрисона, проект, от которого сам он всячески старался отмежеваться. Одна сторона The Best of George Harrison целиком состояла из его опусов времен Битлз, другая — из сольных проектов, что давало повод для сравнения; несомненно, его сольные работы выдерживали даже такое соседство с битловским материалом. Явно, что недовольство Харрисона отчасти объяснялось тем, что такой половинчатый проект (задуманный EMI из коммерческих соображений) представлял дело так, будто бы у него, единственного из четверки, не набиралось сольного материала на полноценный сборник.
Wings Greatest материализовался лишь в 1978 году, когда Маккартни, готовивший этот сборник лично, имел уже внушительный список хитов и мог включить в него песню Mull Of Kintyre, которая за год до этого побила все английские рекорды популярности. Выбрать записи было не так–то просто — от чего–то необходимо было отказаться, но конечный результат обнаружил явные признаки амнезии у Пола. Он упустил не только средние по значимости вещи, типа Helen Wheels, или явные неудачи — Give Ireland Back To the Irish и Mary Had A Little Lamb — но и такие достойные записи, как С Moon, Girls' School и Sally G. He вошла в сборник и песня Listen To What The Man Said, которая по любым меркам — коммерческим или критическим была одной из лучших у Wings. Быть может, Пол предусмотрительно припас кое–что для «Части второй»? Или просто лучше, когда сборник работ артиста готовит кто–нибудь другой?
В итоге ни один из четырех сборников не был до конца удачным. И хотя нельзя найти общее для всех объяснение, очевидно, что с этого момента для каждого из них наступили трудные времена. Стремление EMI заново раскрутить записи Битлз неожиданно вышло им боком. Они часто сталкивались с тем, что их нынешние усилия оказывались в тени былых достижений — они были попросту обречены на это. И не удивительно, что Леннон, единственный из них не связанный отныне никакими новыми личными обязательствами, проявлял наибольший интерес к укреплению битловской легенды, как и то, что дела Джорджа, например, во второй половине 70–х пошли очень плохо.
В 1976–м, когда казалось, что мириады юридических проблем, порожденных распадом Битлз, удалось–таки решить, Джордж Харрисон оказался в суде сразу по двум делам, касавшимся на этот раз лично его. Издательство Bright Tunes обвинило его в нарушении авторских прав, а фирма А&М возбудила дело в связи с тем, что он не предоставил ей готовый альбом в срок, оговоренный контрактом. Споры вокруг песни My Sweet Lord, которая многим казалась слишком похожей на старый хит He's So Fine группы Chiffons, велись уже довольно долго. Когда же было возбуждено дело, на ранней стадии было решено, что песни действительно похожи, и сторонам было предложено самим найти приемлемое для всех решение вопроса об авторских правах. Вне всякого сомнения, будь жив Ронни Макк, автор музыки He's So Fine, дело могло быть легко улажено уже на этом этапе. Но он был мертв, а значит, не было персонального владельца авторских прав, и таким образом история приняла другой оборот. После долгого судебного разбирательства в августе 1976–го, во время которого было заслушано множество показаний, судья Ричард Оуэн объявил, что My Sweet Lord и He's So Fine — одна и та же песня, что Харрисон виновен в «непреднамеренном плагиате» и что гонорары за музыку должны быть переданы Bright Tunes.
В США вариант этот мало кого удивил. He's So Fine занимала здесь первое место в 1963 году, и диск–жокеи постоянно называли ее в качестве источника вдохновения для My Sweet Lord. В Великобритании, где He's So Fine пользовалась лишь ограниченным, эфемерным успехом, мало что знали об этом сходстве. Так что поражение Харрисона вызывало здесь некоторое недоумение, а на вердикт вообще мало кто обратил внимание. Считалось, что у Харрисона достаточно сбережений, чтобы не волноваться насчет штрафов, а своей творческой репутацией он был обязан не одной этой песне. Особых симпатий по отношению к Харрисону не наблюдалось, и он был оставлен один на один с чувством обиды за допущенную несправедливость. И действительно, в контексте рок–музыки, решение было ошибочным, и очень жаль, что его нельзя изменить.
Харрисон тщетно пытался доказывать, что если песня и была основана на чем–либо, так уж скорее на Oh! Happy Day. И нет оснований не верить ему. В конце концов, это вполне убедительно, поскольку версия этой песни в исполнении Edwin Howkins Singers занимала второе место в Британии всего за год до написания My Sweet Lord. Специалист, приглашённый в ходе дела, признал, что He's So Fine и My Sweet Lord имеют общий источник вдохновения — Oh! Happy Day, а этот госпел девятнадцатого века в свою очередь не является предметом частной собственности.
Нью–йоркский суд, однако, ничегошеньки не понимал ни в рок–н-ролле, ни в госпел, ни в популярной музыке вообще. «Роллинг Стоун» отмечал, что судья Оуэн получил классическое музыкальное образование и на досуге занимался сочинением опер. Его решение основывалось на совпадении трех музыкальных тактов в припевах двух песен. Нотная запись этих тактов, совершенно идентичная, была представлена на доске в зале суда. «Вы не станете отрицать, — спрашивал судья очередного свидетеля, что это одна и та же песня?» «Это не песня, — отвечал тот, указывая на доску. — Это рифф».
