«Дохтуров, отражая мужественно опасности и ободряя примером своих воинов, говорил: «За нами Москва! Умирать всем, но ни шагу назад!» Смерть, встречавшая его почти на каждом шагу, умножала рвение его. Под ним убили двух лошадей и одну ранили…»
Оставив врагу разрушенные артиллерийским огнем Багратионовские флеши, русские войска до конца дня стойко удерживали позиции на высотах за селом Семеновским. Под конец сражения был эпизод, когда «заметно было у неприятеля» на левом русском фланге сильное движение. Было высказано предположение, что император Наполеон все-таки решил бросить в огонь битвы гвардию (Старую или Молодую) и тем склонить в день 26 августа победную чашу весов на свою сторону.
Внимательно наблюдавший за перемещениями французских войск, Дохтуров решил попросить поддержки у главнокомандующего, поскольку наличных сил у него к концу осталось мало. В деревню Горки поскакал Иван Липранди, поручик свиты Его Императорского Высочества по квартирмейстерской части, состоявший при 6-м корпусе. Липранди вспоминал:
«…Я был послан Дохтуровым к Кутузову с донесением и, вместе с тем, просить подкрепления. Князь, выслушав, встал со скамейки и велел мне скакать к Раевскому и сказать ему, чтобы он употребил все усилие собрать, что может, и подкрепить Дмитрия Сергеевича. Обратившись, он заметил Раевского, сидящего среди его свиты на пне:
«А, да вот он, – и, сделав несколько шагов к нему (Раевский подошел), продолжал: – Послушайте, что он говорит (указывая на меня). – Ради Бога, соберите, что у вас только осталось, и летите туда».
На возражение Раевского, «что у него ничего не осталось в массе и все перебито», Кутузов убеждал его еще, и тогда Раевский сел на лошадь, послал своих окружающих собирать кучки, оставшиеся от полков, и направить их налево, и, обратившись ко мне, продолжал:
«Скажите Дмитрию Сергеевичу, что сколько соберу, всех приведу. Не знаю, однако же, послужит ли это к чему».
Возвратившись к Дохтурову, я нашел его на барабане; возле него сидел на земле начальник артиллерии 2-й армии барон Левенштерн; ядра гранаты осыпали его. Отдав ему отчет в поручении, он сказал:
«Да уже теперь, кажется, не нужно; французы что-то остановились…»
Когда стало ясно – по гулу артиллерийской канонады и ружейной перестрелке выдвинутых вперед цепей стрелков, – что битва заканчивается, М.И. Голенищев-Кутузов послал адъютантов поздравить частных военачальников с «отражением неприятеля» и предварительно сказать им, что сражение продолжится на следующий день с восходом солнца. Дохтуров выслушал такого посланца под свист вражеских ядер, сидя на барабане «среди войск»: «Почтенный воин принял меня и весть с радостным лицом».
Под вечер, когда гул битвы стал совсем стихать, Дохтуров получил за подписью «Князя Г(оленищева) – Кутузова» записку следующего содержания:
«Я из всех движений неприятельских вижу, что он не менее нас ослабел в сие сражение, и потому, завязавши уже дело с ним, решился я сегодняшнюю ночь устроить все войско в порядок, снабдить артиллерию новыми зарядами и завтра возобновить сражение с неприятелем. Ибо всякое отступление при теперешнем беспорядке повлечет за собою потерю всей артиллерии».
Такая же записка была послана Михаилом Илларионовичем командующему другой армией, 1-й Западной, генералу от инфантерии М.Б. Барклаю-де-Толли.
Когда поздно вечером Дмитрий Сергеевич прибыл в кутузовскую штаб-квартиру в Горках, он высказал главнокомандующему свою оценку только что окончившейся великой битвы, которую впоследствии назовут «Битвой гигантов»:
«Я видел своими глазами отступление неприятеля и полагаю Бородинское сражение совершенно выигранным».
Временно исполнявший обязанности командующего 2-й Западной армией генерал от инфантерии Д.С. Дохтуров несколько позднее представил по команде рапорт о действиях подчиненных ему войск в бородинском деле:
«Поставляю обязанностию сим донести, что, прибыв к оной (к багратионовской армии. – А.Ш.), нашел высоты и редуты, нашими войсками прежде занимаемые, взятые неприятелем, как равно и ров, от оного нас отделявший.
Поставя себе важным предметом удержаться в настоящем положении, я сделал нужные в сем случае распоряжения, приказав начальникам отрядов всеми мерами отражать стремление неприятеля и не уступать нисколько мест настоящих. Все исполнили сие с отличным благоразумием и хотя неприятель, принявший намерение опрокинуть непременно наш левый фланг, делал всеми силами под ужасным огнем артиллерии нападение, но покушения сии уничтожены совершенно мерами взятыми и беспримерно храбростью войск наших.
Полки гвардейские – Литовский, Измайловский и Финляндский – во все время сражения оказали достойную русскую храбрость и были первыми, которые необыкновенным своим мужеством, удерживая стремление неприятеля, поражали оного повсюду штыками. Прочие полки гвардейские – Преображенский и Семеновский – также способствовали к отражению неприятеля неустрашимостью.
Вообще все войски в сей день дрались с обычною им отчаянною храбростию, так что со вступления моего в командование до наступившей ночи, которая прекратила сражение, все пункты почти удержаны, кроме некоторых мест, которые уступлены по необходимости отвести войски от ужасного картечного огня, большой вред причинявшего.
Но отступление сие было весьма на малое расстояние с должным порядком и с учинением при сем случае урона неприятелю…»
Когда М.И. Голенищеву-Кутузову стали известны потери Главной русской армии, он приказал отвести войска на шесть верст от поля Бородина к городу Можайску. Дохтуров возглавил 1-ю колонну из войск 2-й Западной армии, а также 4-го и 6-го пехотных корпусов 1-й Западной армии. От Можайска последовало отступление к Москве по Старой Смоленской дороге (по Смолянке). В этой колонне шли полки лейб-гвардии Измайловский, Литовский и Финляндский.
Наградой за день Бородина генералу от инфантерии Д.С. Дохтурову стали бриллиантовые знаки к ордену Святого Александра Невского. Только награды этой, впрочем, как и другим армейцам, ему придется ждать долго. Многие получили ордена и «прочее, исключая чины», в начале 1813 года.
Представлен же Дмитрий Сергеевич за Бородино был к Военному ордену Святого Георгия полководческой 2-й степени. Его подвиг в представлении на высочайшее утверждение был описан так:
«В начале сражения командовал 6-м корпусом и удерживал стремление неприятеля с обыкновенною его твердостию; приняв же командование 2-ою армиею после князя Багратиона, распоряжениями своими превозмог все стремления неприятеля на левое наше крыло и с прибытия его к месту не потерял уже ни шагу принятой им позиции».
