Артузов по согласованию с Дзержинским приказал Павловского арестовать. Сделать это было непросто. Учитывая физическую силу полковника, его постоянную настороженность, владение приемами самозащиты и всеми видами личного оружия, требовалось по возможности точно рассчитать все действия при аресте.
Павловского пригласили встретиться с одним из руководителей ЛД. Когда он ехал на квартиру этого «лидера» в пролетке, его арестовали. Любимец всего отдела — белокурый добродушный богатырь Гриша Сыроежкин и Василий Пудин, также не обиженный силой, сумели справиться с полковником.
Первые дни Павловский молчал. Тогда ему предъявили длинный список совершенных им на советской земле кровавых преступлений. Даже малой толики их было бы достаточно, чтобы суд вынес смертный приговор без малейших колебаний. И тогда полковник заговорил. Более того, он согласился оказать содействие чекистам, хотя Дзержинский лично предупредил его, что ОГПУ никаких гарантий на жизнь дать ему не может. Судить его будут все равно. Видно, очень уж не хотелось Павловскому расставаться с жизнью, а каждый день в тюрьме все-таки был ее продлением.
Появление в Москве Павловского и его арест вынудили Артузова внести в операцию существенные коррективы. Игра с Савинковым вступила в новую фазу. Теперь в Париже стали получать письма от Сержа, написанные им под диктовку Артузова. Конечно, были предприняты все меры, чтобы Павловский каким-нибудь заранее условленным знаком не дал понять Савинкову, что пишет не по доброй воле, а по принуждению.
Писем было несколько на протяжении всей зимы 1923/24 года и наступившей весны. Павловский информировал Савинкова о своей успешной работе в организациях ЛД, о совершенных якобы террористических актах и диверсиях. В качестве доказательств использовались специально опубликованные в газетах сообщения о пожарах и тому подобных происшествиях. Их подавали как результаты диверсий.
Федоров приехал в Париж во второй половине апреля 1924 года, но Савинкова не застал: тот был в Лондоне, где пытался добиться денежной помощи от английской разведки. В отсутствие Савинкова Андрей Павлович коротал время с… Сиднеем Рейли, который весьма интересовался деятельностью ЛД и намеком дал понять, что и сам не прочь поехать в Россию. Федоров обещал сообщить об этом своему центру, что, разумеется, и сделал. Таким образом, матерый английский разведчик фактически сам начал готовить операцию по своей поездке в страну, где он, как известно, в соответствии с приговором суда подлежал по задержании расстрелу.
Наконец Савинков вернулся из Лондона, и на протяжении трех дней Федоров вел с ним переговоры, в ходе которых посланец из Москвы информировал о возникших будто бы разногласиях в ЛД и заочном избрании его, Савинкова, лидером организации. В то же время в роли курьера ЛД в Вильно был направлен сотрудник КРО Григорий Сыроежкин с письмом Павловского, в котором тот просил Савинкова приехать в Москву для устранения разногласий и укрепления организации.
Савинков все больше и больше укреплялся во мнении: надо ехать в Россию. Более того, уже стал настаивать на такой поездке, но при одном условии — за ним должен приехать Павловский. Тут опытный конспиратор проявлял осторожность, похоже, он был явно обеспокоен длительным отсутствием самого, как он полагал, надежного помощника и доверенного лица.
Федоров вернулся в Москву и доложил обо всем Артузову. Артур Христианович был немало обеспокоен такой позицией Савинкова. Весь план повис в воздухе, поскольку о поездке Павловского в Париж не могло быть и речи.
Оставался только один способ успокоить Савинкова: устроить встречу Фомичева с Павловским в Москве. Фомичев по приглашению ЛД приехал охотно и принял участие в двух инсценированных Артузовым совещаниях руководства организации, на которых присутствовал и Павловский. Готовя полковника к встрече с «гостем», Артузов и не пытался взывать к каким-либо человеческим чувствам в душе собеседника. Это был не Зекунов, и даже не Шешеня, в котором чекистам удалось пробудить совесть. Артур Христианович просто предупредил Павловского, что квартира надежно охраняется и что малейшая попытка при встрече с Фомичевым нарушить правила «игры» кончится плохо.
Павловский успешно, даже талантливо сыграл свою роль. Он нахваливал Фомичеву «Либеральных демократов» за то, что они наконец переходят к энергичным действиям, просил Ивана Терентьевича передать Савинкову его просьбу — разрешить остаться в России, чтобы помочь своим опытом и личным участием в намеченных серьезных диверсиях и террористических актах.
Однако Артузов понимал, что все по-прежнему висит на волоске. В конце концов, Савинков может заупрямиться всерьез и категорически приказать Павловскому вернуться в Париж. Этот приказ надо было предвосхитить. И Артузов придумал новую комбинацию, одобренную Дзержинским…
10 июня Фомичеву показали тревожную телеграмму о том, что в Ростове при попытке ограбить почтовый вагон (а он знал, что ЛД нуждалась в деньгах) ранен Павловский. В сопровождении сотрудника КРО Фомичев срочно выехал в Ростов. Павловского, однако, он в городе не застал: местные «активисты» сообщили ему, что Сергея Эдуардовича уже отправили в Москву на излечение, поскольку здесь, на месте нападения, ему оставаться было крайне опасно.
Чтобы улучшить настроение сильно озабоченного случившимся Фомичева, ему предложили встретиться в Минеральных Водах с главарем местных националистических банд Султан-Гиреем, якобы связанным с ЛД. Такая банда действительно совсем недавно на Северном Кавказе существовала, наводила ужас на местных жителей, но к описываемому моменту была уже разгромлена.
Встреча с «кавказскими партизанами» была обставлена так эффектно, что совершенно ошеломила Фомичева: он увидел на сей раз не московских «квартирных» заговорщиков, а настоящий отряд на все готовых вооруженных джигитов! Особенно яркое впечатление произвел на него сам «Султан-Гирей», роль которого сыграл с блеском чекист Ибрагим Абиссалов, в мировую войну офицер «Дикой дивизии», обладавший действительно устрашающей горской внешностью.
В Москве Фомичева ожидал «раненый», «прикованный к постели» Павловский. Слабым голосом он рассказал, как хорошо проходила операция по ограблению почтового вагона и как ему при этом случайно не повезло: принятый им за убитого охранник успел с близкого расстояния выстрелить в него из нагана. Павловский был хорошо подготовлен — в качестве консультанта к нему пригласили квалифицированного военврача. Его рассказ о перенесенной хирургической операции по извлечению пули и последующем лечении был с медицинской точки зрения безупречен. Таким «мелочам» в оперативной работе Артузов придавал огромное значение, справедливо утверждая, что плохие студенты всегда срезаются на пустяковых дополнительных вопросах экзаменатора.
