Необходимо подвести законодательную базу под реформы. Закон, а не стремительное повышение цен должен регулировать взаимоотношения товаропроизводителей. Если пустить все эти вопросы на авось, дескать, само пойдет, то оно, скорее всего, зайдет не в ту сторону. Когда один нувориш, он же товаропроизводитель не отдаст вовремя долг другому и нет закона, способного его заставить заплатить долг, то на сцену выйдет преступность. Такие и подобные споры решаться все равно будут, но уже по-своему, без свидетелей.
Нет законодательной базы, нет демократических институтов, нет жизнеспособных судов, нет программы. «Правительство неоднократно критиковали за то, — оправдывался перед прессой Е. Гайдар, — что оно не представило на рассмотрение общества развернутую программу экономических реформ. Но мы считаем, что после одиннадцати широко обсужденных и не оказавших влияния на реальное развитие событий программ представлять двенадцатую было бы не серьезно. Мы считаем, что наша программа должна в первую очередь реализоваться в конкретных экономико-политических решениях, в структурных поворотах, в финансовой политике, в нормативных актах»[83].
И в 1992 году беспрограммная программа Ельцина-Гайдара вошла в нашу жизнь резким повышением цен. Таким резким, что Б. Ельцину вскоре пришлось объясняться: «Оценивая ход реформы, президент признал, что повышение цен в январе оказалось значительно большим, чем рассчитывало правительство, удар был болезненным. Но одновременно докладчик (Б. Ельцин на VI съезде народных депутатов. — Прим. авт.) заявил, что либерализация цен, начавшаяся 2 января, означала не начало российских реформ, а логическое завершение политики Рыжкова — Павлова, которая привела страну к развалу»[84]. Против этой политики Григорий Алексеевич выступал еще в 1989 году. Но и Горбачев и Ельцин тогда сосредоточились на других проблемах — проблемах приоритета. Нечто похожее происходило и сейчас.
И президент, и депутаты, дружно шагавшие в Кремль в 1991 году, теперь тщетно пытались выяснить, кто главнее? Президент говорил о президентской республике, парламент — о парламентской, и все ссылались на Конституцию. А в Конституции были заложены как принципы разделения двух ветвей власти с отчетливо выраженными признаками президентской модели, так и формула полновластия Советов, оставшаяся с тех времен, когда Советы были по преимуществу декоративными и служили ширмой для лидеров КПСС. Борьба эта (или попросту перетягивание каната) продолжалась в течение всего 1992, 1993 годов и закончилась кровавыми октябрьскими событиями. Политологи называли это кризисом власти, конституционным кризисом, но суть от этого не менялась. Шла борьба за власть, за сферы влияния.
Верховный Совет создает свои штаты — тысячи сотрудников радостно рассаживаются за столами, цепляясь ногтями за свои стулья и кресла. Президент тоже создает свои штаты. Верховный Совет «сочиняет» указы, президент накладывает на них вето и наоборот. Съезд принимает решение об упразднении в месячный срок института представителей президента в регионах, а президент издает указ, которым упраздняет представителей только в республиках, входящих в состав Федерации, оставляя их в краях и областях.
Правительство, возглавляемое президентом, возмущается против урезания своих полномочий. Правительство должно править, а не быть на правах мальчика на побегушках. И в связи с этим вспоминает, что по этой же причине ушел в отставку и Явлинский. Р. Хасбулатов парирует: «Сейчас складывается такая ситуация, когда уже можно предложить президенту сменить практически недееспособное правительство»[85].
Недовольный правительством и его беспрограммной программой, Р. Хасбулатов готовит свою программу реформ. Среди прочих идейных вдохновителей он называет имя Явлинского, очевидно, забыв, что когда-то относился к нему плохо. Газеты спешили заверить, что Явлинский к программе Хасбулатова отношения не имеет.
Народ, шокированный повышением цен, вспомнив старую русскую традицию, отправляет ходоков в столицу — искать правду. И тогда, и сейчас ее искали многие, а она, словно испугалась, спряталась за громкими демократическими лозунгами. Использовав демократические лозунги в качестве тарана, разрушив с их помощью старый политический режим, наши вожди увлеклись выяснением отношений и забыли о демократии. А честный советский труженик, всерьез увлекшийся демократическими призывами, теперь находился в очень тяжелом состоянии.
Однако в 1992 году многие россияне еще были полны надежд на скорое чудо. Б. Ельцин с помощью общественного признания, горячо поддержанный средствами массовой информации, был возведен чуть ли не в ранг доброго волшебника. Демократия, реформы и все передовое, выводящее к свету, прочно идентифицировалось с именем Б. Ельцина. Что поделаешь, людям, воспитанным советской властью, в немалой степени присущ инфантилизм ума.
Люди защищали не столько реформы, сколько человека, объявившего себя реформатором. При этом в суть реформ мало кто вникал. Поставив знак равенства между президентом и демократическими преобразованиями, передовая общественность без всяких сомнений отнесла всех несогласных с Ельциным к номенклатурным реваншистам. Так, в числе реваншистов оказались и народные депутаты во главе с Р. Хасбулатовым. Люди, насмотревшись по телевизору баталий очередного съезда, где отчаянно критиковали Б. Ельцина, выходили на митинги с плакатами: «Верный Руслан, не кусай хозяина!».
Многие мирились с инфляцией, а потом и с гиперинфляцией, надеясь, что скоро все пройдет и начнется возрождение. Причем возрождение должно пойти само собой, потому что у добрых волшебников всегда есть волшебные палочки. С недоумением прислушиваясь к «бесовским» съездам, большинство населения не понимало, почему и за что депутаты нападают на президента. «Борис Николаевич, — возмущался Аман Тулеев, — вы россиян обманули, все, что можно разрушить, вы уже разрушили, больше разрушать нечего»[86]. «И нельзя выдвигать за одобрение реформ то, — говорил С. Федоров, — что люди не взбунтовались, не умерли этой зимой»[87]. С 1992 года многие семьи перешли на хлебное питание, но тем не менее сплотились вокруг священного имени вождя, наверное, мало кто догадывался, в чем же причины перехода на так называемое хлебное питание.
— Величина прожиточного минимума в денежном выражении в 1988 году была рассчитана с учетом цен колхозного рынка и установлена в размере 84 рублей в месяц.
В марте 1992 года Ельцин издал Указ, в соответствии с которым Правительство Российской Федерации было обязано разработать новую методику определения прожиточного минимума. Это поручение было выполнено Госкомстатом и Минтруда РФ. Как только стало ясно, что избранные методики относят половину населения к числу людей, чьи доходы ниже минимальных норм, возникла политическая потребность в их корректировке. Слишком большое содержание жиров и белков было уменьшено, после чего Минтруда РФ установил единый прожиточный минимум, действующий с 10 ноября 1992 года[88].
