Небольшие размеры Аббатисы многих любителей скачек ввели в заблуждения. В ее успех верили единицы, что определяло большие размеры ставок и приличный доход для ее владельцев. В свой первый сезон лошадка, которую публика прозвала Abscess in Jaw («Абсцесс во рту») выиграла три забега с призовым фондом девятьсот тридцать пять фунтов. На следующий год она победила на скачках в Дерби с призовым фондом две тысячи шестьсот фунтов. Всего Аббатиса выиграет в десяти забегах с призовым фондом более десяти тысяч фунтов9.
Уинстон станет достойным преемником Леонарда Джерома и лорда Рандольфа. В 1955 году он признается лечащему врачу, что собирается посвятить остаток дней конному спорту: «Это нисколько меня не утомляет. Я смогу великолепно сохранять равновесие, выбрав себе тихую лошадку»10.
Свои первые уроки верховой езды Черчилль начал брать в десятилетнем возрасте в частной приготовительной школе в Брайтоне. В то время верховая езда, наряду с французским, историей и плаванием, входила в список обязательных дисциплин для подготовки будущих членов высшего общества. Мальчик занимался верховой ездой три раза в неделю: во вторник, среду и пятницу. Занятия, которые длились от шестидесяти до девяноста минут, доставляли ему огромное удовольствие11. «Эти занятия нравятся мне больше всего», – признавался он своей матери12.
Уинстон продолжил совершенствоваться в верховой езде в Хэрроу и, разумеется, в Сандхёрсте. «Мне безумно нравилось скакать верхом, – вспоминал он годы, проведенные в военном колледже, – я бы вообще не слезал с лошади. Лошади были моей отрадой»13.
Верховая езда была в Сандхёрсте обязательным предметом, независимо от того, обучался ли кадет на курсе кавалерии или пехоты. Тренировки начинались только со второго семестра. Первые шесть месяцев занятия проводились два раза в день. Курсантов учили седлать лошадей, не использовать стремена, седла и вожжи, преодолевать препятствия, спешиваться и садиться на лошадь, пока она бежит рысью. В последнем семестре верховая езда, которая была любимым предметом Черчилля, значилась в расписании ежедневно14. Не жалея средств, кадет тратил на лошадей не только все свои сбережения, но и опрометчиво влезал в долги под будущее офицерское жалованье15.
Благодаря поддержке отца, Уинстон прошел дополнительный курс верховой езды в Найтсбриджских казармах, тренируясь в манеже вместе с королевскими конногвардейцами16. После занятий с профессионалами уроки в колледже не представляли особых проблем17.
В декабре 1894 года Уинстон принял участие в борьбе за первое место по верховой езде, занять которое считалось «большой честью» среди учащихся. Из 127 юношей, успешно завершивших последний семестр, было отобрано пятнадцать лучших кадетов. После первого тура осталось десять претендентов. Затем, после скачек с препятствиями, были отобраны четыре участника, и среди них – Черчилль. «К этому моменту мое возбуждение достигло предела, – делился он с отцом. – Мне кажется, я еще никогда не держался в седле так уверенно». Уинстон займет второе место, набрав 199 очков из двухсот. Несмотря на поражение, он останется доволен результатом18.
Нетрудно догадаться, что обучение верховой езде было связано со множеством опасностей, на которые наш курсант, правда, не обращал особого внимания. Так, во время одного из галопов в Олдершоте один из всадников упал головой на землю, после того как из-под него выскользнуло седло. Черчилль привел пострадавшего с помощью воды и бренди в чувство, затем нанял кеб и отвез в Сандхёрст. Юноше сильно повезло, что он отделался сотрясением мозга, а не переломом шеи, заключил местный доктор после осмотра19.
Не придавая значения подобным инцидентам, Черчилль относил конный спорт к благородным и важным видам человеческой деятельности. Родителям (особенно состоятельным) он будет советовать: «Не давайте сыну денег, если средство позволяют, купите ему лошадь». «Еще никто никогда не попадал в беду – за исключением достойных бед – из-за того, что ездил верхом, – говорил он. – Ни один час, проведенный в седле, не может считаться потерянным часом. Молодежь часто разоряется, владея лошадьми или ставя на них деньги, но никогда – из-за того, что ездит на них верхом, если, конечно, не ломает себе при этом шею, что при галопе является весьма завидной смертью»20.
Принято считать, что увлечения человека оказывают огромное влияние на его жизнь. Биография Черчилля наглядное тому подтверждение. Пройдя обучение в пехотном классе, он должен был начать службу в одном из пехотных полков. Даже известно, в каком – 60-м стрелковом полку Ее Величества. Лорд Рандольф подтвердил прежние договоренности о назначении сына в это формирование буквально на второй месяц его обучения в Сандхёрсте. Решение вновь было согласовано на самом высоком уровне – главнокомандующим британской армией герцогом Кембриджским21.
Проблема заключалась в том, что Черчилль не хотел быть пехотинцем. Ему была ближе кавалерия, и он даже нашел для себя подходящее место – 4-й гусарский полк Ее Величества под командованием полковника Джона Пальмера Брабазона (1843–1922), участвовавшего в Афганской войне в 1879 году и в сражении у Суакина в 1884 году. Более того, Уинстон почувствовал себя уже достаточно сильным и взрослым, чтобы настоять на своем, вопреки воле отца.
Брабазон был знаком с семьей Черчиллей и дружил с лордом Рандольфом. Уинстон несколько раз пересекался с ним на различных приемах22, а в начале 1894 года направил ему личное послание, в котором сформулировал преимущества кавалерии перед пехотой. Для полковника, возглавляющего кавалерийский полк, эти доводы молодого курсанта были, в принципе, неважны, он свой выбор уже сделал. А вот Черчиллю, пытавшемуся сформулировать аргументы, которые могли бы прозвучать в беседе, письменной или устной, с родителями, еще как нужны. Именно поэтому после отправки письма Брабазону он напишет то же самое леди Рандольф.
На каких же моментах акцентировал внимание Черчилль?
Первое – продвижение по службе. В этом вопросе кавалерия опережает пехоту, а что касается 60-го стрелкового полка, то «это самый медленный полк в армии».
Второе – в кавалерию быстрее получить назначение.
Третье – кавалерийским полкам предоставляются лучшие военные базы, «правительство заботится о них, в то время как пехота получает лишь то, что сможет достать».
Четвертое – содержание лошадей в кавалерии дешевле, чем в пехоте, опять же благодаря помощи государства.
Специально для леди Рандольф Уинстон добавил еще одну группу, как он сам выразился, «сентиментальных доводов»: униформа, занятия верховой ездой, преимущества передвижения верхом перед пешими марш-бросками, служба с офицерами, с которыми он уже успел познакомиться23.
Несмотря на легковесность некоторых аргументов, нельзя не признать, что Черчилль основательно подошел к предмету. В письме уже чувствуется стиль будущего политика, демонстрирующий всестороннее изучением вопроса и изложение сразу множества доводов в поддержку своей позиции.
Годом ранее 4-й гусарский полк был переведен из Ирландии в небольшой гарнизонный город в пятидесяти километрах к юго-западу от Лондона – Олдершот – и расквартирован в Восточных кавалерийских казармах24. В апреле 1894 года Брабазон пригласил Уинстона принять участие в полковом обеде25. Тридцать офицеров в голубых, украшенных золотом мундирах собрались у круглого стола, на котором сверкали кубки и трофеи, собранные полком в спортивных и боевых сражениях за последние два столетия. «Незабываемое событие, способное вскружить не одну молодую голову, – вспоминал Черчилль. – Это походило на государственный прием. В сверкании, изобилии, церемонно и выдержанно, великолепный обед шел под звуки полкового струнного оркестра»26.
Леди Рандольф была в курсе участившегося общения сына с полковником Брабазоном. В отличие от супруга, она не возражала, чтобы сын стал кавалеристом. «Мне птичка нашептала, что прошлой ночью ты не спал в своей постели, – обратилась она к нему, узнав о полковом обеде. – Напиши мне все об этом. Не уверена, что папа это одобрит»27. «Как бы я хотел попасть в 4-й вместо этого старого стрелкового полка, – признается Черчилль в ответном письме. – Я ненавижу пехоту из-за своего хилого телосложения, я буду бесполезен на подобной службе»28. Что касается отца, то Уинстон отдельно поставил его в известность о посещении гусарского полка29. «Не думаю, что папа станет возражать против того, что я гостил у полковника Брабазона в Олдершоте», – скажет он леди Рандольф30.
Гостить – да, но служить – нет. В августе 1894 года Черчилль-старший напишет своему сыну резкое письмо, в котором категорично заявит, что отказывается принять доводы в отношении кавалерии. Он лично просил герцога Кембриджского об устройстве сына в 60-й стрелковый полк. Главнокомандующий будет возмущен, если узнает о смене договоренностей. «Поэтому лучше выкинь эту идею из головы, по крайне мере пока я жив и пока ты зависишь от меня», – резюмировал лорд Рандольф (выделено в оригинале. – Д. М.)31.
