Но о конце «Тайфуна» будет рассказано ниже.
Японцы еще в сентябре почувствовали речевые слабости фюрера и их отличие от реальности на фронтах. Не случайно японский посол Осима в Берлине довел до руководства Третьего рейха такую информацию:
«В это время года военные действия против Советского Союза можно предпринять лишь в небольших масштабах. Вероятно, будет не слишком трудно занять северную (русскую) часть острова Сахалин. Ввиду того что советские войска понесли большие потери в боях с немецкими войсками, их, вероятно, также можно оттеснить от границы. Однако нападение на Владивосток, а также любое продвижение в направлении озера Байкал в это время года невозможно, и придется из-за сложившихся обстоятельств отложить до весны».
Текст заявления японца попал в руки Иоахима фон Риббентропа, только что возвратившегося от Гитлера. Но он успел только пробежать глазами документ, как зазвонил прямой телефон.
– Слушаю, мой фюрер, – вздрогнул глава внешнеполитического ведомства, всегда боявшийся подобных звонков.
– Что там с Японией? Когда они откроют дальневосточный фронт?
– Тянут, мой фюрер!
– Значит, плохи ваши дипломаты. Надо заставить, надо срочно заставить, чтобы по Красной Армии Япония ударила на востоке – это нам большая помощь в борьбе не только за Москву. Вы это понимаете?
– Так точно, мой фюрер.
– Надо сделать все возможное, чтобы они развернули свое войско на север. На юге азиаты могут наткнуться на американцев. Ни нам, ни тем более им такая война невыгодна. Нельзя их ссорить. Надо все сделать, чтобы Кван-тунская армия вместе с 6-й армией ударили по Советам, – справедливо говорил Гитлер, понимающий, что в противном случае могут потечь с востока на запад хорошо вооруженные, с запасом сил и здоровья советские воинские части.
– Постараемся переубедить японского посла.
– Делайте же, черт побери, но только напористей!
Вдруг в трубке что-то щелкнуло, и голос Гитлера потух. Риббентроп обрадовался скоротечности диалога, не предвещавшего ровной и спокойной беседы. Он к ней просто не был готов. Риббентроп никогда не радовался подобным звонкам, так как по природе был тугодумом, а поэтому быстро сконцентрироваться для нужного ответа не мог.
Министр иностранных дел рейха любил тщательно готовиться к диспутам, беседам, диалогам и запланированным звонкам исключительно в тиши своего роскошного кабинета.
Грубым, невоспитанным и невежественным его назовет Ганс Франк.
Как ненавистнику славянства и еврейства, ему было присвоено эсэсовское звание обергруппенфюрер (генерал) СС. Это он советовал венгерскому регенту Хорти, чтобы тот «довел до конца» антиеврейские погромы в Венгрии, требуя ускорить депортацию еврейского населения:
– Евреи должны быть истреблены или сосланы в концентрационные лагеря, другого варианта не существует.
Потребовалось время и 1945 год, чтобы он изменил свои взгляды на мир. В последнем слове перед казнью он скажет:
«Я благодарен за хорошее обращение во время моего заключения и прошу Бога принять меня с милостью… Мое последнее желание в том, чтобы дело между Востоком и Западом вело к миру на земле».
* * *
Однако вернемся к плану нападения Японии на Советский Союз – плану «Кантокуэн», который предусматривал проведение ряда последовательных ударов на выбранных направлениях. К июлю план несколько подкорректировали документом «Проект операций в нынешних условиях». По этому плану, японцы должны были наступать силами двух фронтов: Восточного и Северного.
Восточному фронту придавалось 20 дивизий. Главный удар его был нацелен на Хабаровск. В Северном фронте должны были участвовать самые боеспособные войска, снятые с китайского фронта, с задачей форсировать Амур и перерезать Транссибирскую железнодорожную магистраль.
На западе войскам был отдан приказ – держать оборону в приграничных укрепрайонах Квантунской армии с задачей оккупации советской территории до озера Байкал и захвата всей территории МНР.
Планировалось в канун наступления иметь двойное превосходство в численности войск, доведя группировку до 850 тыс. человек, – это до 60 дивизий.
Кроме чисто войсковых операций план «Кантокуэн» обеспечивался разведывательными, диверсионными, террористическими и пропагандистскими мероприятиями.
Осуществление разведывательно-диверсионных действий командующий Квантунской армией генерал Умедзу возложил на начальника информационно-разведывательного управления (ИРУ) этой армии генерала Янагиту. Именно последний разработал план разведывательно-диверсионного обеспечения вооруженного вторжения японских дивизий на территорию СССР.
Диверсии планировалось проводить на железных дорогах, в отношении оборонительных сооружений в Приморье, Забайкалье и Сибири. Террористические акции были направлены против советского актива, командиров и политработников в приграничных районах Советского Союза. Штабом Квантунской армии помимо уже имеющихся подразделений этой направленности дополнительно было создано еще четыре диверсионных отряда общей численностью около 500 человек.
Проведением пропагандистско-агитационных мероприятий японцы преследовали цель разложения военнослужащих Красной армии, подрыва морально-политического состояния гражданского населения.
Над советской территорией разбрасывались фальшивые денежные знаки, листовки, брошюры, где критиковался низкий уровень жизни советских людей из-за жидо-большевистского режима, показывалась слабость СССР и неизбежность его развала, говорилось о «великих победах» Германии на фронтах и призывали местное население для борьбы с «коммунистической угрозой» в составе повстанческих групп.
В Харбине срочно была построена мощная радиостанция, передачи которой планировалось транслировать во время начала вторжения японцев на территорию Советского Союза.
Разведывательное управление Квантунской армии и японские военные миссии (ЯВМ) на местах в срочном порядке приступили к созданию шпионских школ и обучению в них набранных агентов из числа белоэмигрантов, китайцев, корейцев, японцев и других народностей, населяющих эти местности.
На занимаемой территории командованием Квантунской армии планировалось создание «специальных штабов» во главе с представителями ЯВМ, жандармерии и армии, которые должны были вести борьбу с партизанами, выявлять «опасный контингент» – комсомольцев, коммунистов, работников НКВД и государственной безопасности. Кроме того, на них возлагалась ответственность за порядок и безопасность передвижения воинских грузов к линии фронта.
