Свои исторические изыскания днепропетровский краевед густо пересыпает ссылками на архивные источники, из которых вытекает, что Щорс находился в должности командира Богунского полка не больше месяца, а в должности начальника 44-й дивизии всего десять дней и, следовательно, со второго издания книги С. Рабиновича началась фальсификация его жизни и деятельности. Фесенко сравнил оба издания — в первом, вышедшем в 1933 году, упоминания о Щорсе не было. Значит, делает вывод исследователь, через три месяца после слов Сталина, сказанных Довженко, с необыкновенной оперативностью в текст книги была вписана фраза о заслугах Щорса. Второпях допустили досадный промах — сверяться с архивами было недосуг, поджимали сроки сдачи в производство уже сверстанной книги.
За четыре месяца до публикации в журнале «Вопросы истории», в августе 1989 года в республиканской газете «Литературная Украина» появилась статья этого же автора «Как создавался миф об «украинском Чапаеве». В ней А. Фесенко попытался взять под сомнение представление о Николае Щорсе как легендарном герое Гражданской войны, высказывая мнение, что Щорс был всего-навсего одним из заурядных командиров Красной Армии, и не упомяни о нем в свое время Сталин, едва ли кто из нас сейчас знал бы его имя. К критическому прочтению Фесенко известных фактов из биографии Щорса мы еще вернемся, а сейчас посмотрим, прав ли автор, утверждая об абсолютной безвестности Щорса в союзном масштабе до 1935 года.
О республиканских источниках мы уже говорили. Обратимся к союзным. Одним из самых фундаментальных трудов по истории Гражданской войны ученые считают «Записки» В. А. Антонова-Овсеенко, изданные в четырех томах с картами и схемами боев и сражений Государственным военным издательством. Годы выпуска — 1932–1933 — не дают повода для обвинения автора в слепом повиновении воле вождя. Да и в знании предмета ему не откажешь: кто, как не командующий Украинским фронтом, может наиболее объективно рассказать о том, что было. Четырехтомник долгие десятилетия лежал в спецхране, историки не имели к нему доступа.
В третьем томе «Записок о гражданской войне», вышедшем в свет в 1932 году, обнаруживаем такие строки: «4-го утром (дело происходило в феврале 1919 года. — Н. 3.) выехали в Бровары. По дороге много брошенного военного снаряжения, в частности, тракторные девятидюймовые орудия… В Броварах производился осмотр частей 1-го полка. Подорванный кашель плохо обмундированных красноариейцев заглушал краткую приветственную речь командующего украинской армии. Заявление, что мы возьмем Киев и покажем подлинную советскую доблесть, было покрыто дружным радостным «ура». Познакомились с командным составом дивизии. Щорс — командир 1-го полка (бывший штабс-капитан), суховатый, подобранный, с твердым взглядом, резкими четкими движениями. Красноармейцы любили его за заботливость и храбрость, командиры уважали за толковость, ясность и находчивость».
Скупые мазки, не правда ли? Но суть характера, облика и роли молодого комполка схвачена точно. Особенно если сравнить с аттестацией командира 2-го Таращанского полка Боженко. Антонов-Овсеенко рисует его представителем типа партизанского атамана «батько». Это коренастый, тяжеловатый, но хитрый и рачительный хозяин, у которого красноармейцы всегда будут и обмундированы, и сыты. Части у него довольно дисциплинированы, но сам он весьма трудно поддается дисциплине. Военного образования не имеет, в карте разбирается плохо и с трудом ориентируется в общей обстановке. Но его полк слепо, безотказно пойдет за ним, куда «батько поведет».
Не надо сильно ломать голову, чтобы понять, на чьей стороне симпатии командующего фронтом, прибывшего в войска перед наступлением на Киев, занятый петлюровцами. Антонов-Овсеенко опытным глазом подметил в Щорсе деловитость и организующее начало, столь редкое в те времена партизанской вольницы, без которого немыслим более-менее серьезный командир. «Военную косточку» нутром чувствовал в командире первого полка и начальник дивизии Локотош. Не случайно он, получив приказ после занятия Киева принять на себя обязанности начальника гарнизона и немедленно назначить коменданта города, отдал комендантские полномочия Щорсу.
6 февраля основные силы 1-й дивизии вступили в Киев. Через два дня в Гранд-отеле состоялось заседание исполкома киевского комитета во главе с Бубновым с командованием и приехавшими членами Временного правительства Украины — Скрыпником, Затонским, Коцюбинским и Пятаковым. Из военных были приглашены комфронта Антонов-Овсеенко, командующий Украинской армией Щаденко, начальник 1-й дивизии Локотош, комендант Киева Щорс, военком 1-й дивизии Панафидин. Будь Щорс «безвестным красноармейцем», вряд ли бы удостоился он чести заседать за одним столом с руководством Украины и высшим военным командованием фронта.
В тот же день, пишет Антонов-Овсеенко, в Киев пришла телеграмма, которую он с удовлетворением огласил перед строем красноармейцев. Комфронта приводит текст этой телеграммы: «Постановлением правительства от 7 февраля Богунскому и Таращанскому полкам вручаются за геройские и доблестные действия против врагов рабочих и крестьян почетные красные знамена. Командирам этих полков за умелое руководство и поддержание революционной дисциплины в вверенных им частях вручается почетное золотое оружие. Богунский и Таращанский полки сохраняют свои наименования». Богунским полком, как мы уже знаем, командовал Николай Щорс.
«Записки о гражданской войне» В. А. Антонова-Овсеенко поистине уникальная книга. Ее ценность — и в воспроизведении редчайших документов, оригиналы которых, по-видимому, уже утрачены навсегда. Фамилия Щорса встречается в них довольно часто. Например, в приказе № 9 командующего киевской группой от 27 марта 1919 года предписывается начальнику Ровенского боевого участка т. Щорсу во что бы то ни стало удержать Бердичев, а с подходом частей Покуса перейти в наступление для занятия железнодорожного узла Шепетовка. Насколько сложна была эта задача, можно судить по донесению начдива-1 Локотоша: «Положение на Бердичевском направлении ужасное. Насколько вчера было хорошо и победоносно, сегодня все бегут в панике, особенно 21-й полк. Он и внес разложение. Почти на всем фронте ужасная паника. Несмотря ни на какие наказания, расстрел, полки, бегущие под револьверами, заставляют направлять эшелоны на Бердичев, оставляя фронт. Принимайте меры или дайте мне директивы: как мне быть. Политических работников очень мало… При таком положении Бердичев вынужден буду оставить». Положение под Бердичевым улучшить все-таки удалось.
