Вполне вероятно, уже приняв новые религиозные каноны для себя лично, Ольга задумалась о распространении этой религии на всю нацию. Существует немало подтверждений того, что наиболее действенным штрихом жизненной стратегии славянки было последовательное внедрение во власть и использование для этих целей множества прикрытий и рычагов косвенного влияния – совершенно необходимая мера предосторожности для женщины, намеревавшейся самостоятельно управлять государством. Так или иначе, Ольга сделала свой выбор сама, не рискнув побороться за смену религии в государстве. Слишком неоднозначно было воспринято принятие новой веры великой княгиней и ее небольшим окружением. А зародившиеся на Руси очаги христианства были еще настолько слабы, что сами нуждались в защите. Многое в этом вопросе предопределила позиция Святослава, несомненно подстрекаемого варяжскими воеводами. Поэтому мало впечатляющие результаты крещения княгини выразились не в ожидаемых ростках, а лишь в глубоко посаженных зернах новой веры на земле русов. Но даже эта ситуация отражает внутреннюю силу убежденности Ольги и ее почти незыблемые позиции в государстве, где по достижении совершеннолетия Святославом она управляла лишь формально, однако именно ее действия, несмотря на многие разногласия, зародили глубокие государственные и духовные устои Киевской Руси.
Позиции Ольги в Киеве были столь прочны и поддерживаемы всеми слоями населения, что, возможно, этот факт сыграл свою роль в появлении у Святослава, человека с крайне обостренным чувством независимости, желания обосноваться в дунайском Переяславце. Может быть, поэтому Святослав, оставшись единственным правителем Руси после смерти Ольги, сумел в этой роли удержаться лишь неполных три года, словно был ослаблен и обескровлен уходом матери. Ольга же таинственным образом сумела передать свою идею через поколение – благодаря тайному влиянию на внуков при удаленном непокорном и непримиримом отце, нашедшем свою гибель вдали от родной земли. Вообще, отношения матери и сына оказались слишком противоречивыми: поставив материнство во главу угла и подготовив почву для безоговорочного успеха Святослава во власти, Ольга столкнулась с его упорным нежеланием сосредоточиться на управлении государством, возможно из-за ощущения необходимости «делить власть» с собственной матерью.
Создание великого и святого образа
Для народа Киевской Руси первоначальное, или поверхностное, величие княгини Ольги, конечно, должно было определяться мужеством и решимостью, адекватными мужской воинственности у ее визави. Как минимум два факта из биографии княгини Киевской приближают ее образ по восприятию к воителям мужского пола. Жестокое подавление древлянского мятежа в начале своего пути и, на первый взгляд, немилосердное, исключительно языческое наказание убийц своего мужа закрепили за Ольгой образ женщины, способной на ярость и великий гнев. Это было сделано вынужденно и, скорее всего, противоречило истинной внутренней природе Ольги. Но это было необходимо для спасения себя, потомства и отнюдь не сплоченного государства, которое оставил ей князь Игорь. Его смерть оказалась стимулом вполне оправданной демонстрации «мужского» лица, и именно способность перевоплощения Ольги заслуживает самого пристального внимания исследователей. Если до смерти Игоря главным для Ольги было соответствовать ожиданиям общества, вернее, преимущественно его мужской части, образу великой княгини – подруги великого князя, то с потерей Игоря произошло все наоборот: нужно было демонстрировать ожидаемые мужские качества. Вначале она должна была явиться миру величавой красавицей, доброй матерью наследника и тихой, покладистой помощницей, после же смерти князя ее могли принять лишь только как воительницу, жестоко карающую и мстящую, захватывающую земли и распространяющую на них власть киевского князя. Любопытно не то, считала ли Ольга своей истинной природой ту или иную сыгранную роль, а то, что она разгадала этот нелегкий психологический ребус и достаточно хорошо, даже естественно сыграла обе, казалось, противоположные и противоречащие друг другу роли. Естественно, что «чисто мужские способности» и были отмечены летописцами в первую очередь. Они были подтверждены еще раз, когда в год своей смерти уже престарелая киевская матрона лично возглавила оборону столицы против кочевников; ненасытный к военным походам Святослав завоевывал тогда земли Хазарского каганата. Кажется удивительным, что непреклонный и непререкаемый авторитет самой Ольги и распространяемый ею дух спокойствия и уверенности позволили населению столицы фактически без войска выдержать осаду Киева печенегами, которая, как полагают некоторые историки, могла длиться несколько месяцев.
Поэтому качества женщины-полководца стали основой или отправной точкой в формировании образа Ольги для потомков, поскольку они являлись необходимым условием для восприятия успешности любого государственного деятеля древности. Успешность олицетворялась с победой, а каждая великая держава создавалась в человеческом восприятии преимущественно посредством огня и меча. Ольга отлично чувствовала грани понимания миропорядка своими современниками, и в этом смысле она обеспечила себе полное соответствие государственнику-мужчине. Именно эти качества отражены в различных материализованных источниках, о создании которых позаботилась и сама княгиня, и те, кто манипулировал образом могущественной женщины после нее.
Однако наряду с мужественностью и стойкостью образ Ольги характеризуется и исключительными женскими чертами: милосердием, мягким отношением к людям, терпимостью. С этого образа нелегко смахнуть пыль столетий и отделить истинные качества женщины от любезно приписанных летописцами черт, но слишком большой диапазон нередко вступающих в противоречие характеристик личности может определенно говорить о недюжинном актерском таланте киевской княгини. Говоря об образе княгини Ольги, нельзя не отметить, что, в отличие от многих других женских исторических портретов, ее образ лишен явного стремления мужской половины принизить значение личности киевской княгини в истории. Хотя это лишь преломление событий сквозь призму героической мифологии. При жизни она сталкивалась с мощным давлением с разных сторон: неуравновешенному и необузданному сыну приходилось доказывать, что все решения совершаются для его же блага; влиятельному языческому сословию – что свобода выбора религии принесет благо народу; правителям иных держав – что Русь сильна и могущественна. Ольге приходилось много играть, причем часть ролей она добровольно исполняла за часто отсутствующего сына. Всю свою энергию эта женщина направила на развитие государства, ибо с государством отождествлялся род; она взялась исправить ошибки и просчеты Игоря, тогда как политика сына предопределила ей разбираться еще и с его недоработками. С искренним рвением она старалась создать гибкую форму власти, а силы черпала из быстро расползающегося по русской земле христианства. Во многом не принятая при жизни, обновленная Ольга вынырнула из истории при жизни ее внука, старательно воспитываемого ею самой, и благодаря внедрению христианства в качестве государственной религии образ княгини приобрел особый блеск и символизм.
