В 1876 году по приказу центральной власти отдел все-таки закрыли. А Чубинского снова выслали из Малороссии.
Очутился он в… Петербурге. Так называемый Эмский указ, предусматривавший закрытие отдела и высылку Чубинского как его фактического руководителя, трактуется сегодня как ужасный по своей жестокости запретительный акт. Между тем наглядное проявление сей «жестокости» можно наблюдать на судьбе высланного.
Павел Платонович устроился на работу в Министерство путей сообщения. Столичное общество было в то время захлестнуто либеральными настроениями. «Репрессированного» украинофила жалели, ему сочувствовали. Сам министр взял Чубинского под покровительство. В стаж государственной службы ему зачли годы пребывания в экспедиции ИРГО. Уже через восемь месяцев после начала работы в министерстве присвоили гражданский чин коллежского советника (соответствовавший званию армейского полковника). Еще через три месяца, в марте 1878 года, повысили до статского советника. Таким образом, Павел Платонович стал гражданским генералом и мог благополучно делать карьеру дальше. Но не все в этой жизни зависит от людей.
Почти одновременно с производством в статские советники у Чубинского случился инсульт, частично парализовавший правую половину тела. Состояние больного усугублялось последствиями недолеченного сифилиса, перенесенного украинским деятелем в молодости. Бедняге пришлось выйти на пенсию, размер которой более чем в четыре раза превышал положенный по закону. На сей счет министр лично ходатайствовал перед императором, и Александр II дал согласие.
Естественно, Павлу Платоновичу разрешили вернуться на родину. Врачи уверяли, что климат Малороссии благоприятно скажется на его здоровье. Но в 1880 году случился новый инсульт. Чубинский впал в слабоумие. Смерть в январе 1884 года явилась для него концом уже не жизни, а существования.
Таков был этот «великий украинец». Являлся ли он великим на самом деле? Выше приведены факты. А выводы пусть каждый делает самостоятельно.
Башибузук революции Дмитрий Лизогуб
«Дмитрий Андреевич, вставайте! Пора» – этими словами начинался мини-спектакль, коротенькая сценка, которую одно время часто передавали по Первому (общенациональному) каналу Украинского радио. Тюремный надзиратель будит заключенного Дмитрия Лизогуба. Будит, чтобы вести его на казнь. В то воспроизводимое в спектакле августовское утро 1879 года по приговору военного суда Лизогуба вместе с двумя сообщниками повесили в Одессе.
Далее в радиосценке повествовалось, что русское общество было потрясено несправедливым и жестоким приговором. Потрясено, ибо вся вина Дмитрия Андреевича заключалась якобы лишь в том, что принадлежащее ему огромное состояние Лизогуб пожертвовал в пользу своего народа. Но так ли все было на самом деле? Наверное, имеет смысл поговорить о случившемся подробнее.
«Денежный мешок» террористов
Дмитрий Лизогуб родился 29 июля 1850 (по другим сведениям – 1849) года. Он принадлежал к старинному казацкому роду, многие представители которого оставили свой след в истории Малороссии. Не были в этом отношении исключением и отец Дмитрия, и его младший брат. Первый – Андрей Иванович – был известен как богатый помещик-либерал, приятель Тараса Шевченко. Второй – Федор Андреевич – являлся крупным общественным деятелем дореволюционной России, а впоследствии, при гетмане Павле Скоропадском, занимал пост премьер-министра.
Что же касается Дмитрия Андреевича, то он проявил себя на ином поприще – стал революционером. И не просто революционером, а фанатиком революционной идеи. Будучи чрезвычайно состоятельным человеком (от отца он унаследовал богатейшие земельные владения), Лизогуб жил в крайней бедности, отказывая себе в самом необходимом. Экономил на одежде и еде. Чтобы не тратиться на извозчика, готов был ходить пешком из одного конца Санкт-Петербурга в другой. (По этому поводу знакомые сравнивали его с Плюшкиным.) Все доходы от помещичьих имений Дмитрий Андреевич отдавал на революционную деятельность. Сначала на пропаганду, затем на террор. На деньги Лизогуба готовились и осуществлялись убийства чиновников, жандармов, полицейских, а также тех, кого революционеры подозревали в доносительстве. Покушение на товарища (заместителя) прокурора Киевского окружного суда Михаила Котляревского. Убийство адъютанта киевского жандармского управления Густава Гейкинга. Убийство харьковского генерал-губернатора Дмитрия Кропоткина. Наконец, подготовка покушения на Александра II. Эти и многие другие преступления финансово обеспечивал Дмитрий Лизогуб. (Такая вот «работа» именуется в наше время на Украинском радио «жертвованием» в пользу своего народа.) Даже после ареста он ухитрялся посылать из тюрьмы своему управляющему Владимиру Дриго записки с соответствующими распоряжениями.
Пользуясь мощной денежной поддержкой, революционеры увеличивали размах своей «деятельности».
Кровавые волны террора захлестнули Россию. При этом гибли не только «слуги самодержавия». Если на пути убийц случайно оказывались простые люди – крестьяне, рабочие, студенты, – беспощадно расправлялись и с ними – «в целях революционной самообороны». Вероятно, не зря современники называли борцов с царизмом российскими башибузуками. (Только что закончилась Русско-турецкая война, и рассказы о бесчинствах башибузуков, солдат турецких иррегулярных войск, уничтожавших мирное христианское население, были памятны в русском обществе.)
Справедливости ради следует отметить, что Дмитрий Андреевич лично участия в терактах не принимал. Его берегли. Революционеры опасались лишиться источника финансирования, в случае если Лизогуба схватит полиция. И может быть, именно поэтому, не сталкиваясь со смертью лицом к лицу, не видя, как, обливаясь кровью, падают застреленные или зарезанные люди, он требовал еще большего усиления террора. Дмитрий Андреевич являлся не только «спонсором», но и инициатором ряда политических преступлений.
Его кровожадность ярко проявилась при подготовке к покушению на Михаила Котляревского. Убить прокурора собирались за то, что тот, как утверждали слухи, во время следствия издевался над двумя студентками и приказал тюремщикам раздеть их донага. Однако буквально накануне «акции» террористы неожиданно узнали, что вся история с раздеванием – вымысел. Не было никаких издевательств, да и вообще делом этих студенток занимался другой прокурор. И все-таки Котляревского решили убить. Так рассудил Лизогуб. Дескать, если прокурор не виноват в этом случае, значит, виноват в чем-нибудь другом. А если не виноват, то будет виноват – должность у него такая. Доказательства тут искать незачем.
