За ужином Франческо поведал, как он повстречался с отцом девушки и как с ним удалось обо всем договориться, хотя поначалу хитрец Сольдано, явно набивая цену, пустился в рассуждения об опасностях и соблазнах, на каждом шагу подстерегающих девушку в большом городе. Но дочь решительно прервала разглагольствования родителя и заявила о своем согласии отправиться в Венецию.
В первые же дни по возвращении из Феррары Тициан решил начать с главного.
Был воскресный солнечный день. Утром, наняв лодку, он повез Чечилию на Сан-Марко, сметливый гондольер тут же понял, с кем имеет дело, и затянул привычную баркаролу о влюбленных, вогнав в краску Чечилию. Сидевший напротив Тициан от души потешался над ее милым смущением. Как и подобает, литургия в соборе прошла торжественно при большом стечении прихожан, со многими из которых Тициану пришлось раскланиваться. Все это произвело на Чечилию столь сильное впечатление, что ее волнение невольно передалось и Тициану. Не исключено, что он почувствовал в этом особый знак свыше.
Привыкший иметь дело с венецианками, Тициан не переставал удивляться, приглядываясь к этой статной светловолосой девушке. От нее исходило передаваемое ему спокойствие, а в ее поступи и плавных движениях чувствовалось неподдельное благородство. Однажды в знак благодарности за выглаженную вовремя рубашку он неловко обнял ее. От нее не пахло мускусом или другими модными у венецианок благовониями — он уловил исходивший от ее пушистых волос легкий аромат луговых трав и древесной смолы, живо напомнивший ему родные края. Да, именно она должна стать хозяйкой его дома! Как знать, может быть, тогда ему вспомнилась бытующая и по сей день в Италии народная мудрость: Moglie е buoi dei paesi tuoi — «Жену, быков, семью ищи в родном краю».
Дня через два он провел ее по торговым рядам у моста Риальто, останавливаясь у лавок с выставленными женскими нарядами и украшениями. В их доме иногда бывают именитые люди, и Чечилии надлежит быть одетой подобающим образом. Но, к его большому удивлению, от предложений что-нибудь ей купить Чечилия вежливо отказывалась, повторяя, что у нее все есть.
Жизнь в доме на Ка' Трон намного изменилась к лучшему, что было очень важно для Тициана, поскольку работы поприбавилось. На днях он узнал обрадовавшую его новость, что Андреа Наваджеро назначен официальным историографом республики и управляющим только еще создаваемой библиотекой святого Марка, которая начала пополняться за счет инкунабул и редких печатных изданий, подаренных семьями патрициев. Так, аквилейский патриарх Гримани передал фонду библиотеки наряду с редчайшими изданиями коллекцию римских бюстов и великолепную статую консула Агриппы, строителя римского Пантеона и зятя императора Августа.
Это значило, что друг и покровитель Тициана будет пользоваться гораздо большим весом и влиянием в политических кругах. Такая поддержка всегда важна для художника в Венеции, где сильны соперничество и интриги. Отныне у него два влиятельных заказчика — феррарский правитель и францисканская церковь Фрари, а об обязательстве перед Дворцом дожей он старался пока не думать, надеясь на помощь высокопоставленных друзей.
В память о днях, проведенных в Ферраре, по сделанным наброскам Тициан быстро написал портрет Монти (Флоренция, галерея Питти). По поводу изображенного лица нет единого мнения. Идет ли речь о Томмазо Монти до его возведения в сан священнослужителя или о его брате Винченцо Монти, тоже близком друге герцога? На оборотной стороне холста имеется почти стершаяся надпись, говорящая, что это портрет Томмазо Монти, написанный в 1526 году. По всей вероятности, цифра шесть здесь ошибочно написана вместо ноля, поскольку в 1526 году старший Монти уже стал епископом. Однако по своему внешнему виду молодой человек в отороченной мехом накидке, гофрированном жабо, модной в то время светлой рубашке с простым шнурком и небрежно надетом набекрень темном берете не очень напоминает приближенного к герцогу придворного. Возможно, это младший брат Агостино Монти, ученик поэта Ариосто. Но кто бы ни был изображен, этот проникновенный образ с поэтически одухотворенным выражением лица отмечен тонким психологизмом, что позволяет узнать многое о человеке и его внутреннем мире. Именно это качество будет свойственно персонажам богатейшей портретной галереи Тициана, которая принесет ему всемирную славу.
Несколько позднее он напишет сходный по духу и живописному решению портрет «Мужчины с перчаткой» (Париж, Лувр), на котором в правом углу на каменной глыбе читается надпись: Ticianus. В этом великолепном портрете молодой мастер сумел показать типичного представителя интеллектуальных кругов своего времени. Здесь также нет определенного мнения по поводу изображенного лица. По одним предположениям, это генуэзский аристократ Джироламо Адорно, направленный в Венецию как посланник нового императора Карла V, внука покойного Максимилиана. Адорно скоропостижно скончался в 1523 году, что позволяет судить о примерной дате написания произведения. Но высказывается также мнение, что это портрет Джамбаттисты Малатесты, поверенного в делах мантуанского двора, который часто наведывался в мастерскую художника. Важно другое — Тициан изобразил молодого человека, близкого себе по духу и мироощущению. В нем нет и тени той неопределенности индивидуальной характеристики и анонимности, которая была столь свойственна портретам кисти Джорджоне. Хотя и здесь присутствуют меланхолическая задумчивость лица и мечтательная игра руки с перчаткой, но образ уже отмечен явно выраженной активной жизненной позицией и органичным единением физического и духовного в человеке. Вероятно, в этом портрете автор выразил свое представление о герое, в котором так нуждался его непростой век, презревший высокие идеалы.
В портрете «Мужчины с перчаткой» легко угадывается некоторое сходство с молодым монахом, вдохновенно играющим на спинете, с картины «Прерванный концерт», у которого тот же проникновенный взгляд и тонкие нервные пальцы. Отличие в том, что на картине «Мужчина с перчаткой» показан представитель аристократии — об этом можно судить хотя бы по золотой цепочке с дорогим сапфировым амулетом и перстню на руке. В обоих портретах Тициан проявил высокое мастерство живописца и одновременно умение эффектно преподнести модель, выделив в ней величие и благородство.
Между двумя портретами много общего. На них изображены люди высокого интеллекта, остро мыслящие и тонко чувствующие. Несмотря на эрудицию, молодость и полноту сил, они ощущают себя неприкаянными, живя в гордом противостоянии миру зла и лицемерия. И эти настроения трагического одиночества получат еще более сильный акцент в поздних работах Тициана. С годами персонажи на его портретах будут мужать и взрослеть вместе с ним самим.
