В мае 1953 г. будто бы по инициативе Маленкова (на самом деле, скорее всего, этот шаг был одобрен и Берией) было принято постановление правительства о пересмотре норм денежного вознаграждения для партийных и хозяйственных чиновников. Раньше, например, руководитель отдела ЦК КПСС приравнивался по размеру денежного довольствия к министру, заместитель заведующего отделом – к замминистра и так далее. С 26 мая 1953 г. партийные работники стали получать меньше, чем работники исполнительных структур. По новым правилам партийные чиновники должны были получать меньше хозяйственников, при этом те и другие теряли часть своих доходов, особенно тех, что выдавались в пресловутых конвертах.
Конечно, это вызвало возмущение аппаратчиков. Маленков замахнулся на «святая святых» – на привилегии партийных чиновников. И вот этого Маленкову простить потом не смогли.
На Маленкова и, видимо, Берию обиделись тогда не только партаппаратчики. Даже самые близкие соратники, казалось бы, люди вовсе не бедствующие, накинулись на него с упреками. По словам дочери Маленкова, Булганин как-то сказал ей на прогулке: «Что это выдумал твой батюшка, говорит, у меня же не будет денег, что же я буду есть, у меня, если только в оранжерее какой-то огурец вырастет, а то мне завтракать будет нечем».
Перед сентябрьским Пленумом 1953 года Хрущев из кассы ЦК, поскольку он контролировал средства партии, выплатил ее функционерам все, что «недоплатил» Маленков. Так Хрущев заручился поддержкой партноменклатуры, вернув им конверты. Из благодарности по предложению Маленкова они единодушно избрали Хрущева Первым секретарем ЦК КПСС. Хрущев стал благодетелем партноменклатуры, за что члены ЦК были ему безмерно признательны, а Маленкову – не простили.
Итак, Маленков в это время был гораздо большей грозой партийного аппарата, чем тот же Берия, которого антисталинисты записывают в продолжатели «антипартийного» государственнического сталинского курса. Ведь именно Маленков готовил решения съезда, и на самом съезде критиковал партийные органы за ухудшение качественного состава партии, «отрыв партийных органов от масс» и превращение в «своеобразные административно-распорядительные учреждения».
Далее. Маленков предлагал существенно изменить Устав партии. Как уже говорилось, в проекте измененного Устава предлагалось преобразовать Политбюро в Президиум Центрального Комитета партии, организуемый для руководства работой ЦК между пленумами. Новый Устав Коммунистической партии, одобренный на XIX съезде КПСС, имел существенные отличия. По этому Уставу правящий орган был лишь один – Президиум Центрального Комитета, сильно расширенный. Политбюро, в котором было только одиннадцать членов, было упразднено. В новом Президиуме было двадцать пять человек. А также 11 кандидатов в члены.
Отмечу, что, по мнению Ю. Мухина, в новый Устав КПСС, принятый на XIX съезде, будто бы лично И. В. Сталиным вписаны следующие пункты:
1. В партии не должно быть двух дисциплин – одна для руководителей, другая – для рядовых.
2. Неправдивость коммуниста перед партией и обман партии являются тягчайшим злом и несовместимы с пребыванием в рядах партии.
3. Не допускается подбор кадров по признакам родства и кумовства, землячества, личной преданности. Нарушение этих норм: подбор работников по признакам приятельских отношений, личной преданности, землячества и родства – несовместимы с пребыванием в рядах партии.
Некоторые считают эти пункты политическим завещанием И. В. Сталина (в период десталинизации они будут вычеркнуты из Устава партии). Мне подобная версия не кажется обоснованной. Во-первых, я не нашел ссылки на то, что кто-то из историков смотрел Устав или его проект и заметил эти слова, вписанные Сталиным. Во-вторых, Сталин был занят учебником по политэкономии и никак не интересовался подготовкой съезда. Более того, в ходе его проведения он его демонстративно игнорировал. Поэтому я не могу исключить, что внесение данных пунктов Устава могло быть личной инициативой председателя комиссии по переработке Устава партии Маленкова, который в 1944 году уже пытался ограничить власть партноменклатуры. Все это дает еще одно основание для утверждения, что включать Маленкова в состав номенклатурных заговорщиков неверно.
* * *
Далее. Известно, в январе 1955 г. Маленков без всякой борьбы был освобожден с поста премьер-министра. Почему Маленков не стал бороться с Хрущевым и Булганиным за положение лидера страны? Хрущев ведь не был тогда всесилен.
Можно предположить несколько гипотез.
1. Маленков не имел желания руководить.
2. Маленков не умел руководить.
3. Маленков чего-то боялся.
Разберем эти гипотезы последовательно.
1. Было ли у Маленкова желание быть лидером? Маленков, несмотря на то, что он наследовал пост Сталина, никогда не был, подобно своему предшественнику, единоличным лидером. Он делил власть сначала с Берией, Хрущевым и отчасти Булганиным, затем – после ареста Берии – только с Хрущевым. Маленков командовал Советом Министров, а Хрущев – партией. И если Маленкова это двоевластие вполне устраивало, то Хрущева его двойственное положение явно тяготило.
В своих воспоминаниях Шепилов пишет «Георгий Маленков. По своей натуре этот человек был лишен всяких диктаторских черт, и у меня сложилось впечатление, что он не был честолюбивым человеком. Он был мягок, податлив всяким влияниям и всегда испытывал необходимость притулиться к какому-нибудь человеку с сильной волей. И он притулялся: к Сталину, к Ежову, к Берии, затем к Хрущеву. Он был идеальным и талантливым исполнителем чужой воли, и в исполнительской роли проявлял блестящие организаторские способности, поразительную работоспособность и рвение.
Он не был человеком широкой инициативы или новатором. Но когда он получал какое-либо указание от Сталина, то ломал любые барьеры, мог идти на любые жертвы и затраты, чтобы выполнить это задание молниеносно, безукоризненно и доложить об этом Сталину. Поэтому в аппарате ЦК шутили, что Маленков всегда требует, чтобы всякое поручение Сталина было выполнено «вчера». В своей преданности Сталину и убежденности в его непогрешимости он даже не ставил перед собой вопроса: будет ли от выполнения этого задания польза или вред государству.
В этом смысле Маленков был даже более правоверным, чем Молотов. В. Молотов по праву старейшего и наиболее влиятельного соратника Сталина мог позволить себе иногда в форме полувопроса, краткой реплики или подходящей шутки поспорить со Сталиным, взять кого-нибудь под защиту или поставить новый вопрос. Маленков не позволял себе таких вольностей и действовал только по формуле: «сказано – сделано».
